. Но его правительство столкнулось с необходимостью подкупать многих выборных консервативных думских депутатов, чтобы получить их голоса. Но даже это не помогло Столыпину получить достаточное число голосов для принятия его главных законопроектов. В свод законов вошли только аграрная реформа и выхолощенная версия страхования для рабочих. Консерваторы почти не оставляли Столыпину пространства для маневров. Отчасти он пал жертвой собственных успехов: он удушил революцию 1905–1906 годов, а в следующем году изгнал из Думы многих либералов и социалистов, тем самым создав возможность наладить рабочие взаимоотношения между квазипарламентом и правительством, назначенным царем, но одновременно исчезло ощущение необходимости в безотлагательных мерах. При этом на более глубоком уровне он просчитался. Согласно новому столыпинскому избирательному закону, принятому в июне 1907 года, те социальные группы, которым была наиболее выгодна его программа реформ, были либо исключены из Думы, либо своей численностью в ее стенах резко уступали представителям традиционных интересов – земельному дворянству, – в наибольшей степени проигрывавшим от реформ, но усилившимся в результате столыпинского парламентского переворота
[449]. Иными словами, те политические слои, которые наиболее сочувствовали самодержавию, наименее сочувствовали реформам, задававшим курс на модернизацию.
То, что русское самодержавие столкнется с серьезными проблемами при создании своей политической базы, было отнюдь не самоочевидно. Число социал-демократов подскочило от каких-то 3250 человек в 1904 году едва ли не до 80 тысяч в 1907 году – но этот прирост, громадный сам по себе, с относительной точки зрения был не таким впечатляющим. Социал-демократическая рабочая партия не пользовалась особой популярностью среди украиноязычного населения, особенно крестьян, так как почти ничего не издавала на украинском языке. На территории, которая впоследствии стала Украиной, проживало не более тысячи членов партии [450]. Большинство членов левацкого Еврейского рабочего Бунда происходило не из юго-западных (Украина), а из северо-западных (Белоруссия, русская Польша) земель империи. Как бы там ни было, даже с учетом Бунда – с которым большинство русских социал-демократов не желало налаживать тесные взаимоотношения – и с учетом независимых польских и латышских социал-демократов, имевших равную численность, а также полуавтономных грузинских социал-демократов общее число социал-демократов в Российской империи, вероятно, не превышало 150 тысяч человек
