Сталин и Рузвельт. Великое партнерство - стр. 47
Дэвис считал, что Сталин принял решение встретиться с Рузвельтом. «Что касается конкретной задачи, которой я занимался, то считаю, что результат совершенно успешен», – уверял он Рузвельта. Сталин телеграфировал Рузвельту, что, по его мнению, они могли бы встретиться в июле или августе, отметив, что он заранее, за две недели, уведомит президента о точной дате: «Я согласен с Вами, что такая встреча необходима и что ее не следует откладывать»[96]. Но он также предупредил, что «летние месяцы будут исключительно ответственными для советских войск». Необычно то, что это сообщение завершалось фразой Сталина: «С искренним уважением».
Затем, 11 июня 1943 года, Сталин писал Рузвельту, чтобы сообщить тому о своем разочаровании, охватившем его, когда он узнал, что на только что завершившейся Третьей Вашингтонской конференции «Вами вместе с г. Черчиллем принимается решение, откладывающее англо-американское вторжение в Западную Европу на весну 1944 года… Это Ваше решение создает исключительные трудности для Советского Союза».
Рузвельт не стал непосредственно отвечать на высказанные претензии. Вместо этого он написал, что американская сторона наращивает поставки алюминия, крайне необходимого Советскому Союзу, и что, «помимо нового протокольного соглашения, я дал указания, чтобы Вам было отправлено в течение оставшегося периода 1943 года дополнительно шестьсот истребителей… самых маневренных, что у нас есть… Я также дал указания направить дополнительно семьдесят восемь бомбардировщиков «B-25»[97]».
24 июня Сталин направил президенту еще одно жесткое послание в связи с переносом вторжения союзников, аналогичное письмо (практически дубликат того, что было отправлено Рузвельту) получил и Черчилль:
«Вы пишете мне, что Вы полностью понимаете мое разочарование. Должен Вам заявить, что дело идет здесь не просто о разочаровании Советского Правительства, а о сохранении его доверия к союзникам, подвергаемого тяжелым испытаниям.
Нельзя забывать, что речь идет о сохранении миллионов жизней в оккупированных районах Западной Европы и России и о сокращении колоссальных жертв советских армий, в сравнении с которыми жертвы англо-американских войск составляют небольшую величину»[98].
Два дня спустя, однако, находясь, судя по всему, под влиянием хвалебного письма Рузвельта в связи со второй годовщиной вторжения Гитлера в Советский Союз (потребовалось два дня, чтобы это письмо попало к Сталину), в котором президент упомянул о «вероломном акте», «исторических подвигах вооруженных сил Советского Союза», «почти невероятных жертвах, которые столь героически несет русский народ» и «подходе к ответственным задачам установления мира, которые победа поставит перед всей планетой»