Сталин. Генералиссимус Великой Победы - стр. 14

Покидать здание семинарии без разрешения начальства запрещалось. Пропуск занятий сурово наказывался. Вслед за подъемом в 7 часов следовала продолжительная молитва. После молитвы – завтрак, а затем – занятия, которые продолжались с перерывом до 2 часов дня. Через час был обед, а уже в 5 часов была перекличка, после которой запрещалось покидать семинарию. По команде семинаристы шли пить чай, затем садились готовить уроки, а в 10 часов вечера по звонку ложились спать. Спали в общей спальне на 20–30 человек. Такой строгий режим не был прихотью начальства данной семинарии, а определялся стремлением церкви достичь смирения духа у молодых людей, посвятивших себя подготовке к священнической или монашеской деятельности.

Многие авторы, особенно западные, считают, что богословие, изучавшееся Сталиным в семинарии, определило стиль его мышления сугубо в отрицательном отношении. Они обращают внимание на то, чего не выучил Сталин в семинарии. Разумеется, семинария могла дать Сталину лишь то, что она могла дать, и возможно, что для него было бы лучше, если бы он имел возможность получить более углубленное и современное образование по ряду предметов. В то же время тенденциозность и ошибочность многих из комментариев по поводу семинарского обучения Сталина в значительной степени объясняются не только враждебностью их авторов к Сталину, но и их отчужденным отношением к православной церкви.

Между тем в суровой обстановке Тифлисской семинарии были свои положительные стороны для развития ума и стимулирования интереса к знаниям. Богословские занятия развивали память, умение глубоко разбирать тексты и логически рассуждать. Строгая дисциплина не слишком позволяла учащимся отвлекаться от занятий. Семинаристы, закаленные еще в духовных училищах на текстах богословской литературы, без особого труда переваривали те философские и естественно-научные труды, которые ставили в тупик иных воспитанников светских школ. Даже суровые ограничения семинарии в отношении информации из внешнего мира имели свои положительные стороны, ибо заставляли учеников с такой жадностью осваивать знания, которая была немыслима для студентов светских учебных заведений. Любая книга, которая попадала к семинаристам, страдавшим от недостатка информации, любая публичная лекция, услышанная ими, становились предметом их дотошного изучения, пересудов, споров, а потому ученики духовных училищ извлекали гораздо больше ценного из ограниченного объема информации, чем университетские студенты из тех интеллектуальных богатств, которые им предлагали преподаватели.