Сталин. Цена успеха, феномен пропаганды - стр. 54
Операция, предпринятая 29 октября 1925 года по поводу язвы двенадцатиперстной кишки, вызвала обострение имевшего место хронического воспалительного процесса, что повлекло за собой острый упадок сердечной деятельности и смертельный исход. Обнаруженные при вскрытии недоразвитие аорты и артерий, а также сохранившаяся зобная железа являются основой для предположения о нестойкости организма по отношению к наркозу и в смысле плохой сопротивляемости его по отношению к инфекции.
Из протокола вскрытия
Ни хронический перитонит, ни врожденное сужение аорты на тогдашнем уровне развития медицины обнаружить заранее возможности не было. До открытия первого антибиотика пенициллина оставалось три года, а до начала его практического применения – более 15 лет.
8 октября 1925 года Фрунзе первый раз был обследован консилиумом врачей, в числе которых были нарком здравоохранения Н. А. Семашко, Н. Н. Бурденко, А. В. Мартынов, В. Н. Розанов. Был вынесен вердикт:
«1. М. В. Фрунзе болен язвой в области двенадцатиперстной кишки и остатками инфлуэнции, начавшейся по пути из Крыма в Москву.
2. Болезнь, ввиду ее упорства и наклонности к кровотечению, требует оперативного вмешательства.
3. Для ликвидации явлений инфлуэнции, дополнительных исследований и подготовки к операции больной должен еще некоторое время (не меньше 10 дней) оставаться в больнице».
То есть в числе отягчающих ситуацию обстоятельств был еще и недавно перенесенный грипп или сходное с ним респираторное заболевание.
Кому мешал «Гаврилов»?
Но все-таки версия о намеренном устранении Фрунзе имеет много сторонников. Кто именно до такой степени мог опасаться Михаила Васильевича? И кто мог убедить его в необходимости операции, одновременно позаботившись, чтобы она стала роковой?
В первую очередь называют, конечно, Сталина. Эта версия возникла почти сразу, первоначальным ее воплощением в, говоря по-современному, медийном пространстве стала «Повесть непогашенной луны» Бориса Пильняка, опубликованная в 1926 году. Она начиналась со слов: «Фабула этого рассказа наталкивает на мысль, что поводом к написанию его и материалом послужила смерть М. В. Фрунзе. Лично я Фрунзе почти не знал, едва был знаком с ним, видев его раза два. Действительных подробностей его смерти я не знаю, и они для меня не очень существенны, ибо целью моего рассказа никак не являлся репортаж о смерти наркомвоена. Все это я нахожу необходимым сообщить читателю, чтобы читатель не искал в нем подлинных фактов и живых лиц».
Нетрудно догадаться, что такой зачин мог вызвать у читателя единственную мысль о том, что именно Фрунзе и выведен под именем злосчастного командарма Гаврилова… Тем более что биографические подробности совпадали – легендарный красный полководец, «человек, имя которого сказывало о героике всей гражданской войны, о тысячах, десятках и сотнях тысяч людей, стоявших за его плечами, о сотнях, десятках и сотнях тысяч смертей, страданий, калечеств, холода, голода, гололедиц и зноя походов, о громе пушек, свисте пуль и ночных ветров, о кострах в ночи, о походах, о победах и бегствах, вновь о смерти», – умирает во время операции по поводу язвы желудка.