Сталь - стр. 12
У него екнуло сердце.
– Когда пойдем-то?
– Денежки вперед, – отозвался старик.
– Сколько?
– Как договорились, – старик сощурился.
– Никак мы не договорились, ты двадцать тыщ просил, я сказал дорого, и сейчас скажу – дорого.
– Сколько ж?
– Десять.
– Пятнадцать!
– Не могу, – Николай покрутил головой.
– За десять не пойду, хоть убей, не пойду! – старик подпрыгнул на кровати, отвернулся, демонстрируя свою непреклонность, – пойми, ты, дура, этих денег мне на ползимы, и то не хватит!..
Николай вздохнул.
– Подумай…
– И думать нечего, – старик замахал руками, – не хватит, нечего и думать!
Николай вздохнул опять.
– Нет, нет!.. – выкрикивал старик, – и крупы, и соли, и хлеба, и картохи, и пороху – все надо, все надо, будь оно проклято!..
– Ну, ладно…
– Нет, не ладно!.. Не ладно!!!
– Бог с тобой.
– Дошло?..
– Бери.
– Во-от! Друго дело!
– Половину сейчас.
– Это еще почему?
– Вторую половину, когда вернемся.
– Как это?!
– Так. А то ты меня бросишь там, забудешь, или заведешь куда. – Николай вздохнул в третий раз, – так-то оно вернее будет.
– Не пойду так! – сопротивлялся старик.
– Пойдешь.
– Черт с тобой! – старик плюнул, помолчал. – Завтра до рассвета пойдем.
– Собраться надо.
– Соберемся мухой! Денежки-то давай, денежки-то!
Николай отсчитал семь тысяч юаней – в хорошие дни свой зароботок за месяц с лишком, семьдесят огромных, бордовых, с нежной фиолетовой сердцевиной, бумаг с заштрихованным хитрым и женственным, красивым китайцем на каждой. Помедлив, вынул еще пять.
– На.
Старик принял деньги бережно, держа крепко, обеими руками, будто те хотели разбежаться из его заскорузлых рук.
– Почтение…
– Бери.
– А я думал – нет у тебя, – прошептал старик, – думал – морочишь меня, брешешь, так думал, а ты молоток!
3
– Сапоги однако ж нужны тебе, давай еще сотню!
– Больно жирно.
– Пропадешь без сапог.
Спрятав деньги, что получил прежде, старик сел, лицо его светилось и было видно, что рад он, что получил больше, чем мог даже думать.
– Потом отдашь за сапоги-то, – наконец кивнул он, отер лицо, едва справляясь с набегающей улыбкой, не желая торопиться, понимая, что торопиться придется, все еще не трогаясь с места.
– А тебя-то, тебя-то как звать? – вдруг спросил Николай.
– Тебе зачем?
– Как то есть? – Николай наморщил лоб, – а сказать, а спросить, а в лесу, ежели заблудился, отстал или еще что, как позвать, крикнуть кого?
– Иваном, – неохотно отвечал старик.
– И документ есть? – ударивши на «у» с давешней стариковской интонацией спросил Николай.
– Ишо чего? – старик вскинул глаза, – зачем?
– Ты мой видал.
– Незачем, – отвернулся старик, – зови Иваном и все тут. На! Нагнувшись, Иван вытянул из-под кровати ношеные, с истертыми до бархатной, серой белизны голенищами, кирзовые сапоги, бросил на середину избы. Бух!