Сталь - стр. 11
Да.
Просьба!
Он снова и снова вызывал в своем воображении Соню и ее взгляд, пытаясь препарировать его, отыскивая следы чего-то, чего не мог отыскать, не мог даже определить, покуда, уже отчаявшись, не набрел он на слово «любовь». Он хотел отыскать там любовь, он хотел, чтобы Соня любила его, ну конечно! Он хотел любви! А сам-то он, сам-то разве любил, разве он любил Соню, чтобы требовать от нее ответной любви, разве то, что испытывал он по отношению к ней, можно назвать любовью? Он еще думал минуту, другую, покачивая головой, измеряя тихое свое чувство привычной, взятой из фильмов и книг, меркою, и, измерив, наконец отвечал: можно.
Ему стало весело – значит он любит, значит любит, вот только узнать бы теперь, любит ли она? Только как это узнать, как спросить, да и можно ли спросить об этом, удобно ли, полагается ли, а что, если нет, если этот вопрос испортит все дело, если обидит ее, заденет? А что, если ни то, ни другое, что, если в ответ он услышит «нет»?
Николай вздрогнул, тряхнул головой, прогоняя мысль. Нет, этого совсем не хотелось, это пугало его своей безысходностью, потерей всякой надежды, нет, нет, лучше не знать! Конечно лучше, но знать хотелось, и если бы Соня была сейчас рядом, он, одолев проклятую робость, бросился бы выяснять! Нет, нет! Да и как это выяснить? Но, может быть, для того, чтобы это понять, достаточно было взглянуть в черные Сонины глаза?
Может быть.
При мысли о Соне ему сделалось тепло. Он закрыл глаза, вспоминая ее запах, волосы, ее походку, представляя ее в своей крошечной квартире – она улыбалась ему, улыбалась лукаво, и говорила, говорила, слов он не разбирал и не хотел, он слушал ее, как слушают шум леса, или прибой, он слушал ее всем сердцем и сердце шептало ему, что если суждено ему вернуться живым – он непременно женится на Соне, что он хочет жениться, что время пришло и он совершенно готов. Однако откуда эта нелепая, лишняя мысль о смерти – он не знал. Старик не пугал его, даже не предостерегал, и если что-нибудь тревожило его, то это время, два дня, которые придется потратить в лесу на поиски неизвестно кого, кто, может быть, прольет свет и скажет, что сталось с народом по имени Сталь.
А если это и в самом деле опасно? Если все это предприятие – лишь его бессмысленная блажь, глупая, опасная прихоть? Сейчас, после мыслей о Соне, о возможном счастье, о женитьбе и лес, и старик, и странные поиски неизвестного, и жажда знания, казались ему глупой игрой, пустым упрямством. А что, если, правда, опасно бродить по лесу, а что, если кончится плохо, а что если еще хуже? Он вспомнил маленьких людей, их изможденные, словно каменные, лица, лохмотья, в которые они были одеты, их жилистые, сильные руки, а что, если они людоеды?