СССР – 1979 - стр. 15
– Почему ей хорошо отзываться?
– Ну так работала, на пенсию еще в то время вышла, – попробовал вспомнить я. – Вроде бы не на что жаловаться. У нее было то же мороженое.
– Она из-за своих родителей, – вздохнула мать.
– Из-за своих родителей – что?
– У нее родители пострадали… ой, не хочу об этом говорить.
– Нет уж, ма, начала – говори. Ты сама мне постоянно этому учила.
– Яйца курицу… Ладно, – немного помолчав, добавила она. – Что бабушка – поздний ребенок, ты знаешь. Не маленький вроде.
– Кхм, – выразительно кашлянул я.
– Вижу-вижу, – она снова вздохнула. – И в кого ты такой у меня.
– Ма, бабушка. Ты начала про нее рассказывать. Поздний ребенок.
– Да. Поздний. Она у нас тридцать седьмого года.
– Вроде бы ничего такого, – я попробовал лечь поудобнее, но боль тут же стуканула в висок. – Ай…
– Анальгина больше не дам. Терпи, как можешь. Вчера покутил – сегодня принимай последствия, – нравоучительно произнесла она. – А у нее – да, ничего такого. Но ее отец и дядя по пять лет провели в лагерях.
– За просто так? – спросил я.
– За просто так! – воскликнула мать.
– Но ведь… Не верю, ма, правда. За просто так и на пять лет? Вот одноклассника моего помнишь, Женька? Он два года получил, только в прошлом мае вышел. А за что, помнишь?
– За что? – нахмурилась она. – Честно, не очень любила твоего одноклассника, чтобы помнить о нем такие вещи.
– Ну, он и не другом мне был. Но он украл из магазина выручку, пока там работал. Вернул часть. Больше не смог. И получил два года.
– Туда ему и дорога. Ворам, – презрительно произнесла мать, – надлежит сидеть в тюрьме. А деда твоего и его брата оговорили. Якобы они с завода болты вынесли. Всего лишь болты!
Как бы у меня не болела голова, не заметить странностей в речах матери я не мог.
– Так их же оговорили, но ты говоришь «всего лишь болты». И когда это было?
– В тридцать девятом, – ответила мать и на глазах ее блеснули слезы.
– Ну так… – я глубоко вдохнул. – Только не воспринимай мои слова близко к сердцу, но мне кажется, что ты и сама не веришь, что их просто оговорили.
– Нет, их оговорили! – напористо произнесла она. – Оговорили! Ты там не был и не знаешь.
– Как и ты! – вырвалось у меня. – Извини, мам. А вдруг Женька тоже оговорили?
– Ты хотел узнать, почему бабушка ничего хорошего не говорила? Вот, узнал.
– А твоего отца, ее мужа, не оговорили, поэтому все хорошо и ты хвалишь?
– У меня было хорошее детство, – мгновенно переключилась на другую тему мать. – И садик. И школа. И мороженое тогда настоящим было. Без пальмы, как сейчас. Лагеря были детские. Бесплатные.