Срыв (сборник) - стр. 52
– У меня имеется.
Выпивали или здесь же, или на заднем дворе, устроившись на чурбаках и отгоняя кур от закуски. Закуска состояла из хлеба и перьев лука-батуна.
В начале пития Тяпов любил рассказывать о прошлом:
– Я же один во всей деревне на баяне умею. И раньше тоже… Как что – ко мне: «Поиграй, Жорушка!» И подогревают стаканчиком, накормят потом до отвалу… А когда молодым был, ох, хорошо-то!.. Песен знал тыщу – и душевные, и блатные, солдатские… Парни, даже кто старше, уважали, девки висли гроздьями. Даже, знаешь, дрались за меня!.. Да-а, каждый вечер праздником был. Спать, как ты вот, некогда было. Днем работаю, потом помоюсь, рубашку наброшу, баян под мышку – и гулять. К трем-четырем домой приползаю. Подремлешь до семи, а там снова работать… Ох, покуражился, конечно, есть что вспомнить.
Когда в бутылке оставалось с треть, тема менялась – тесть сбивался на настоящее:
– Да, Артемка, а теперь только вспоминать. Вот, видишь, как совпало – и возраст такой, и времечко, когда всё покатилось черт-те куда… У нас же тут вот пошивка стояла, и я на ней, считай, всю жизнь. Грузчиком, сторожем… Мешки шили простые, но все-таки. И польза – кто-то же должен шить мешки… А теперь… Всё было, да всё прошло. Сколько девок разных вилось, а женился вон… Сержант-сверхсрочник какой-то, а не женщина… Эх, Артемка, по-честному, так же, как и у тебя, получилось: жих-жих случайно, а потом объявляет, что залетела. Жениться пришлось. А гуляла до меня – дай боже! Но девки вроде на меня похожи. А, похожи?
Артем кивал, глядя в замусоренную щепками землю. Такие параллели ему не нравились, и любовь к Вале – точнее, то чувство, которое он считал любовью, – грязнилось, грязнилось… И странно было, зачем тесть ему это рассказывает.
– Жалко, что девки одни нарождались. Все три. Скучно без сына. Ты хоть не подведи, заделай мне внука. Рыбачить с ним буду ходить. На баяне научу…
Если Георгий Степанович перебирал, в нем просыпался первый парень на деревне. Он заламывал на затылок кепку, надевал баян и приставал к жене. Какие-то ее грехи вспоминал. Несколько раз Артем становился свидетелем их драк. Нет, дралась жена, била костяшками пальцев Тяпова по голове, а он матерился, смеялся, повторял, что она ему всю жизнь поизгадила.
Валя скорее уводила Артема во времянку, включала старенький кассетный магнитофон. Выбор музыки был невелик – несколько кассет с песнями, популярными лет десять-пятнадцать назад. Вроде «Комбинации», «Миража», Влада Сташевского… Сделав звук погромче, Валя устало прилегала на кровать, поглаживала ладонью низ живота, а со двора доносились обрывки вскриков, пьяного хохота, писки баяна.