Среди овец и козлищ - стр. 25

– Его мать живет в доме для престарелых, но он забирает ее на Рождество, – продолжает Дерек. – Так что в доме больше никого. – Но пожарный уже отбегает в сторону, слова Дерека тонут в темноте.

К небу поднимается клуб дыма, разворачиваясь, точно свиток. Потом теряется на фоне черноты, цепляется за звезды своими рваными краями, тает и исчезает вовсе. Гарольд встречается взглядом с Эриком, тот качает головой – краткое, почти незаметное движение. Дороти замечает его, но тут же отворачивается, привлеченная шумом и дымом.

Начать с того, что никто из соседей не обращает на него внимания. Слишком уж все поглощены созерцанием языков пламени, оранжевых и красных стрел, что проносятся мимо окон. Но Дороти все же замечает, первой. Она в шоке, теряет дар речи, застывает столбом. Все пребывают примерно в том же состоянии. И вот взгляды всей группы устремлены уже не на дом одиннадцать, а на него.

Уолтер Бишоп.

Ветер проникает ему под пальто, он поднимает воротник. От ветра вздымаются спирали волос, и он пытается защитить глаза. Губы шевелятся, но слов не слышно. Хозяйственная сумка выпадает у него из руки, на тротуар и в канаву валятся пакетики и банки. Дороти подбирает их, пытается вернуть ему.

– Все думали, ты уехал вместе с матерью, – говорит она, но Уолтер ее не слышит.

От дома по улице разносятся крики, голос одного из пожарных перекрывает остальные.

– Там кто-то есть! – кричит он. – Кто-то остался в доме.

Все отворачиваются от огня и смотрят на Уолтера.

– Кто там, внутри? – Этот вопрос так и застыл у каждого в глазах, но только Гарольд задает его вслух.

Поначалу Дороти кажется, что Уолтер не слышит вопроса. Он не отрывает взгляда от клубов черного дыма, который начинает валить из окон его жилища. А когда, наконец, обретает дар речи, то говорит так тихо, чуть слышно, что все придвигаются к нему.

– Куриный суп, – говорит он.

Гарольд хмурится. Дороти видит, как на лбу у него разом обозначаются все будущие морщинки.

– Куриный суп? – Морщинки становятся все глубже.

– О, да. – Уолтер не отрывает глаз от дома под номером одиннадцать. – При гриппе ничего полезнее нет. Ужасная штука этот грипп, не правда ли?

Все дружно кивают, точно призрачные марионетки в темноте.

– Только мы добрались до отеля, как она и говорит, что заболела. Ну, и я говорю ей: «Вот что, мама, раз тебя так сильно продуло, ты должна лежать в своей постели». Ну, и мы развернулись и поехали обратно домой.

И снова все марионетки уставились на окна первого этажа дома Уолтера.

– Она теперь там, твоя мать? – спрашивает Гарольд.

Уолтер кивает.