Спят усталые игрушки - стр. 36
Не так давно Мила пожаловалась Нине, что очень устала. Люди раздражают ее до бешенства, даже в метро ездить противно.
– Отдохни, – посоветовала Сундукян, – скатай на море, в Египет или Эмираты, там сейчас классно.
– Не хочу, – отрезала подруга, – на курортах полно народа. Мне бы куда-нибудь в глушь, чтоб никого рядом и тишина… Только где найдешь подобное?
И тут Нине пришла в голову гениальная мысль.
– Слушай, давай устрою тебе путевку в Ложкино, почти даром поедешь. Зимой там, говорят, никого.
– Как мы это сделаем? – удивилась Мила. – Я же не писательница.
– Мы с тобой похожи, – воодушевилась Нина, – обе черненькие, смуглые, глаза карие. Ты, правда, постройней будешь, да в паспорте только лицо. Я оформлю путевку на себя, а поедешь ты, и никто не заметит. Сама я в этом Доме творчества никогда не была, никто меня там не знает. Будешь на Сундукян откликаться, всех делов-то. Зато путевку получишь за копейки, как член Литфонда.
Нина вытащила паспорт, и Мила согласилась, что по фотографии невозможно понять, кому из них принадлежит документ. Снимок делали давно, Нинель тогда носила другую прическу, да еще очки в придачу. В прошлом году Нина сделала операцию лазером и избавилась от близорукости.
Горя желанием помочь подруге, Сундукян понеслась в Литфонд. Через неделю Мила отбыла на отдых.
– А вы куда подевались? – прервала я повествование.
Нина пожала плечами.
– Никуда, ездила на две недели в Кострому, там устраивали праздник поэзии и фестиваль.
Я потрясенно молчала. Значит, похоронили Людмилу Шабанову?
– У Милы были дети или муж?
Нина молча курила в форточку, меланхолично наблюдая, как клубы дыма теряются в воздухе.
– Взгляни на серый дым над крышей. Все холоднее холода, к которым он уходит, вот так и ты уйдешь за ним…
– Что? – растерялась я.
– Это Бертольт Брехт написал, – пояснила поэтесса, раздавливая окурок в пустой консервной банке, служащей в этом доме пепельницей, – гениальный Брехт, абсолютно неправильно понимаемый в нашей стране. Вы что-то сказали?
– Семья у Милы есть?
Нина задумчиво повертела банку.
– Да нет как будто бы, по крайней мере сейчас.
– А раньше? Может, у нее остались дети…
Нина покачала головой:
– Как раз думаю сейчас о том, что совершенно ничего не знаю о ее прошлом. Мы познакомились два года назад, и она никогда не упоминала о своих близких. Один раз только обронила, что воспитывалась в детском доме. Мы ехали в автобусе по Холмской улице, и она, указав на маленький дом, сообщила: «Вот тут прошло мое детство, не дай бог кому-нибудь такое».
Сундукян поинтересовалась почему. Тогда Мила ответила: