Спящая кукла - стр. 60
Каковая включала также и убийства, истории которых лишь следовало правильно подать.
Ну, уж кто-кто, а Дэниел Пелл умел подавать.
Да, Дженни относилась к классическому типу девушек, обожающих плохих парней. Конечно, по ее виду ничего подобного сказать нельзя: тощая работница недорогого ресторана, с прямыми светлыми волосами, хорошеньким личиком, подпорченным крупным бесформенным носом, одетая, как мамаша из пригорода, отправившаяся на концерт Мэри Карпентер[4].
Вряд ли можно было предположить, что такая деваха станет писать зэку из «Капитолы».
Дорогой Дэниел Пелл!
Вы меня не знаете, но я видела специальный репортаж, посвященный Вам, его показывали по «A&E», и я думаю, что в нем не было полной правды о Вас. Кроме того, я покупаю все книги, какие могу найти, о Вас и читаю их. Вы по-настоящему потрясающий человек. И даже если Вы на самом деле совершили все то, что Вам приписывают, я уверена, что Вас толкнули на это какие-то особые обстоятельства. Ведь я видела Ваши глаза и все поняла. Вы смотрели в камеру, но я чувствовала, что Вы смотрите на меня. У меня было такое же прошлое, как и у Вас, я имею в виду Ваше детство (или, точнее, его отсутствие!), и я могу Вас понять. Понять полностью. Если хотите, можете мне ответить.
Искренне Ваша,
Дженни Марстон
Конечно, она была не единственной. Дэниел Пелл получал множество писем. В некоторых его восхваляли за убийство капиталиста, в других проклинали как убийцу невинных детей, в третьих предлагали советы, в четвертых советов просили. Ну и конечно, множество писем с романтическими излияниями. Правда, у большинства писавших их женщин (и мужчин) в течение нескольких недель первоначальное чувство иссякало и разум брал верх. Но Дженни продолжала писать, каждое следующее письмо было еще более страстным, чем предыдущее.
Мой дорогой и любимый Дэниел!
Сегодня я выехала в пустыню. И была неподалеку от Паломарской обсерватории, где установлен громадный телескоп. Небо было такое большое, наступали сумерки, и звезды только появлялись. Я не могла не думать о тебе. О том, что, как ты пишешь, никто тебя не понимает и обвиняет во множестве дурных поступков, которые ты не совершал, и как тяжело жить посреди всеобщего озлобления. Они не способны увидеть твое истинное «я». А я могу. Ты никогда ни в чем подобном не признаешься из-за своей скромности, но я-то знаю то, чего не знают они: что ты само совершенство.
Я остановила машину. Я не могла больше сопротивляться желанию. Я стала прикасаться к разным частям своего тела, ты понимаешь, что я имею в виду (держу пари, ты этим тоже грешишь, грязный мальчишка!). Мы занимались там любовью, ты и я, глядя на звезды. Я говорю «мы», потому что ты душою был там со мной. Я пойду для тебя на все, Дэниел