Спрятанные во времени - стр. 61
Судя по «наш любезный гость», все тут были свои.
«Странная какая компания… А ведь это сговор! – осенило вдруг М.. – Это они мне смотрины устроили. Ну ж я вас…».
Та, что в рюшах, обиженно замолчала. Девица, видно, имела тут право голоса.
Пришла очередь третьего лица, молчаливого джентльмена болезненной наружности, не старше самого М.. По какой-то причине он, вероятно, не рассматривался в качестве жениха аптекарской племянницы – то ли по родству, то ли по здоровью – и сидел смиренно промеж той, что в шерстяном платье и другой – в решительном декольте, мусоля отварную с хреном говядину.
– Вы… мм-м… Знакомы вы с последней мидовской нотой?.. Преступный позор! Отвратительно! Они ведь еще топорщатся! – с его губ летела слюна.
М. отметил, из каких блюд не стоит теперь брать – в «черный список», к сожалению, попали почти все, кроме самых дальних.
– Я вообще не понимаю, как такое возможно?! Знаете, это просто… – джентльмен захлебнулся воздухом.
– Вы б, Карлуша, дали ему ответить, – весело перебил его Генрих Ерсович, снова потянувшись к графину.
– Да, но что?! – подскочил тот, роняя вилку под стул. Глаза его бешено вращались.
Ни того, какая нота имелась в виду, ни кто перед названным Карлушей так провинился – Министерство иностранных дел или те мерзавцы, кому оно слало ноту, М. совершенно не понял.
– Вы про что собственно? – честно уточнил он, о чем немедленно пожалел, пронзенный горящим взглядом и названный «коллаборационистом» поверх вазы с абрикосом в сиропе.
И был бы, наверное, вызван на дуэль, если бы в раздрай снова не вмешалась миротворица Ада, шикнувшая на политикана как кошка.
Карлуша сел, уткнулся длинным носом в тарелку и заскучал с отстраненным видом. Он был бы даже забавен, если бы не был так озлоблен и странен – словно ядовитый морской еж, кажущийся красивым, пока на него не наступишь пяткой.
М. напряженно посмотрел на Катиш, еще не нападавшую на него, но та, опрокинув рюмочку с хозяином, в диспуте не участвовала и, довольная, наслаждалась вечером. Количество блюд, включавших все «перемены», и запасы чистой посуды на столе говорили о том, что она не собиралась бегать туда-сюда, поднося одно и другое. Кто ронял вилку, брал из корзинки новую, желавший пирожных, тянулся к расписному подносу, чаю – к самовару в углу стола. Хозяин с нежностью смотрел на нее, подкладывая в тарелку лучшие кусочки. Не было сомнений, что прислугой она была с особым статусом, который никто не оспаривал в этом доме.
Трапеза продолжилась в тишине, только дама в шерстяном платье все шептала провизору на ухо и тот снисходительно улыбался.