Список чужих жизней - стр. 23
– Не спешите, Роман Карлович, пусть полежит, – машинально откликнулся Платов.
– Настраивает на рабочий лад? – понятливо сказал эксперт. – Понимаю, друг мой, ну что ж, не буду спорить. Хоть укройте – это ведь не противоречит вашей эстетике?
Эксперт удалился. Тело накрыли простыней из шкафа – Зинаида предположила, что хозяйка возражать не будет. Попутно выразила удивление: зачем им тело? Никита сам не понимал, скребло что-то смутное. Он поманил пальцем мелькнувшего в проеме участкового, и тот возник, как лист перед травой, разве что во фрунт не вытянулся.
– А скажи, мил человек, кто живет за стенкой? – кивнул он на «дырчатую» перегородку. – Считай проверкой профпригодности. Или и этого не знаешь?
– Знаю, – кивнул Ложкин. – Согласно должностным инструкциям я должен знать всех лиц, ведущих аморальный образ жизни, злоупотребляющих алкоголем и склонных к криминальным действиям. Одинокий алкаш там живет, – сменил он тональность, – Шаховский его фамилия. Однокомнатная квартира. Раньше работал, семью содержал, а сейчас окончательно опустился, бухает по-черному. Мебель пропил, совесть пропил… Но по синьке особо не буянит, в драку не лезет, опасных для общества ситуаций не создает. Поболтать любит, матерится через слово… Я несколько раз к нему заходил, угрожал, что упеку в ЛТП, посажу за тунеядство, квартиры лишим, в конце концов. Бесполезно, с этого субъекта все как с гуся вода. Только скалится да матерится…
– Ну а что, матерый убийца, угроза национального масштаба, – пошутил Олежка Яранцев. – Вы это серьезно, Никита Васильевич?
Он был серьезен как никогда. Смутные догадки, предположения выстраивались в рабочую версию. На соседней лоджии заскрипела дверь – кто-то вышел или вошел. Скорее, последнее, донеслось душераздирающее кряхтение, отдельные слова – явно не из русской классики. Никита переступил через мертвеца, отодвинул ногой перевернутую табуретку. Нагнувшись, примерился к «амбразуре», прикинул, соответствует ли высота уровню шеи сидящего человека. Очень занимательно выходило. Он просунул в отверстие руку, убедился, что она легко проходит. И со шприцем бы прошла.
– Э, не балуй… – хрипло прозвучал голос с лоджии. – Куда лезешь, мать твою за ногу…
На всякий случай Никита убрал руку. Кто знает, что на уме у пьющего товарища. Нагнулся, посмотрел в отверстие. Картинка, конечно… не Крамской, «Неизвестная». Врагу не пожелаешь такой «экзотики» под боком. На колченогом стуле сидел и курил неожиданно приличную сигарету безнадежный алкаш. Рваная тельняшка, трико с обвисшими коленями, небритое одутловатое лицо – просто классика жанра. Волос на голове было немного, и те не знали, в какую сторону расти. Что такое холод, это существо, видимо, не знало. Олежка был прав – типичная угроза национального масштаба.