Спасти чудовище - стр. 28
– Вы абсолютно правы, миледи, – старательно избегая смотреть на хозяина дома, Эйлин прошла в комнату. – Его сиятельство – слишком заметная фигура, чтобы жениться на девице без роду без племени. Так что я полагаю…
– Именно! – воскликнула леди Вайолет, не давая девушке продолжить речь. – Поэтому вам стоит поблагодарить его преподобие, давшего шанс устроить все по чести.
Она налила чай и протянула чашку Эйлин. Девушке не оставалось ничего другого, как взять ее и присесть в кресло.
– Почему бы тебе, тетя, не сделать это лично? – язвительно осведомился граф. – Мне кажется, он только этого и ждет!
– Ты прекрасно знаешь, что мы не разговариваем.
– Вот и повод забыть обиды полувековой давности!
– Милый, я не так стара, а сарказм – низшая форма юмора! – спокойно заметила его тетя.
Эйлин спешно поднесла чашку к губам, скрывая улыбку, но ее маневр все равно был замечен.
– Вы тоже считаете, что архиепископ прав? – обрушился на нее граф.
– Нет, – девушка вернул чашку на блюдце. – Я считаю, что он вообще не должен был давать разрешение на брак.
Глаза в прорезях маски сверкнули. Эйлин опустила голову, ожидая очередной вспышки гнева, но ее не последовало. С шумом втянув воздух, хозяин дома вышел, хлопнув дверью так, что картины, висящие на стенах, зашатались.
На эту грубость дом отозвался недовольным ворчанием половиц и скрипом ставня. Среди поднятого особняком шума довольный смешок леди Вайолет было еле слышно. Девушка вопросительно взглянула на почтенную леди, но та с невозмутимым видом пила чай.
Эйлин поколебалась, гадая стоит ли ей остаться или же уйти, но бисквитное печенье казалось очень вкусным, а чай – душистым, и, поразмыслив, она решила последовать примеру достопочтенной дамы.
– Знаете, – как ни в чем не бывало продолжила леди Вайолет, первой нарушая затянувшееся молчание, – я начинаю думать, что ваш брак с моим племянником имеет смысл.
– Что?
– В последнее время я не видела его столь… эмоциональным.
– Вам нравится его гнев?
– Мне нравится все, что вызывает у него хоть какие-то эмоции, моя дорогая, – женщина оглянулась, чтобы убедиться, что их никто не подслушивает, и продолжила. – Вы видели его до ранения?
– Нет.
– Он убрал все портреты, но я сохранила вот это, – она сняла медальон, висевший на шее и, открыв, протянула девушке. – Взгляните. Это один из самых удачных, хоть и нарисован пятнадцать лет назад.
На эмали был изображен портрет юноши. Возможно, художник и польстил ему, приукрашивая достоинства, но все равно юноша был красив. Золотистые локоны падали на высокий лоб, огромные глаза дерзко смотрели на мир, а губы кривились в улыбке. Его не портили даже по-детски пухлые щеки. Он обладал тем типом мужской красоты, который с годами становится лишь лучше.