Спасибо за сына - стр. 44
Плетусь на кухню, чтобы сделать себе кофе и хоть немного взбодриться. Сомнений в том, что жалоба пациента – дело рук мужа, практически не осталось. Но как выяснить это наверняка и как действовать в сложившейся ситуации – пока не знаю. Заблудилась в своих мыслях, страхах, уже ничего не понимаю.
Чувствую потребность поговорить с кем-то, получить совет компетентного в таких делах человека. Которому доверяю. На ум приходит мой научный руководитель, профессор Соболевский. Пётр Иванович – именно тот, кто сможет меня успокоить и направить в нужное русло. Уже от одной только этой идеи испытываю небольшое облегчение. Не раздумывая, звоню ему и обрисовываю ситуацию с Самохиным в деталях.
– Судя по всему, положение у вас непростое, Есения Борисовна, – со вздохом отвечает мне профессор. – Вы рискуете потерять всё. Совет, который я собираюсь вам дать, не педагогичен. Но порой иного выхода нет, чем только пойти на крайние меры. Найдите способ разрешить конфликт. Поговорить с пациентом. Или…
В его речи возникает заминка, словно он сомневается в том, что хочет сказать.
– Или решите этот вопрос иным образом. Вы ведь знаете, в нашем мире всё продаётся и всё покупается.
Ответ размытый, очень осторожный. Но смысл я более чем поняла. Деньги решают всё.
– Я поняла, Пётр Иванович. Спасибо вам.
– Не за что, Есения Борисовна. Мы с вами давно знакомы, вы врач по призванию. И мне бы очень не хотелось, чтобы из-за подобной несправедливости наше медицинское сообщество лишилось такого специалиста, как вы.
– Я сделаю всё, чтобы этого не произошло. Спасибо ещё раз, Пётр Иванович.
Закончив разговор, понимаю, что научный руководитель не успокоил меня, как мне того хотелось бы. Наверное, в глубине души я рассчитывала услышать от Соболевского заверения в отсутствии опасности подобной жалобы и проведения комиссии для меня, поскольку совесть моя чиста. Но профессор лишь подтвердил мои опасения.
Даже если эта злосчастная бумажка найдётся, не факт, что комиссия не обнаружит в работе ошибки. Даже если их на самом деле не имелось. Ведь, если дело инициировано с пинка Калугина, никого не будет интересовать справедливость.
Что ж, по крайней мере, теперь я понимаю, что должна сделать. Поговорить с Самохиным. Выяснить, почему он совершил такой некрасивый поступок. Ведь перед операцией я несколько раз объясняла ему все возможные последствия, а он настаивал на своём и заверял меня, что готов к любому исходу лечения.
Однако трубку Самохин не берёт. Более того, когда я набираю его во второй раз, телефон и вовсе оказывается отключен. Наверное, мне стоило ожидать чего-то подобного, но в груди всё равно неприятно скребёт.