Спаси меня, пока не поздно - стр. 4
– Я пошла.
Устремляюсь вернуться на путь своей молитвы всевышнему предвкушению и наслаждению. Дырявые кеды шлепают по асфальту, неся меня против ветра, словно это сандали Гермеса. Во рту пересыхает, а глаза вновь начинают слезиться. Надеюсь, он отвяжется. Знаю, что он смотрит на меня. Внимательно следит. Такому человеку как я, должно быть, плевать на подобное внимание. Пусть думает, что думает, он не вправе меня судить. Но…
Позорно залетаю в двери булочной напротив, где будь у меня сейчас не «серое» обоняние, я бы почуяла восхитительный аромат выпечки «Мадам Сью», как гласила обшарпанная вывеска.
Наблюдаю, как он загружает пакет на заднее сидение.
– Что-то подсказать? – тонкий голосок обращает на его обладательницу внимание, поворачиваюсь и поражаюсь, как не вяжется её голос с толстым, словно у кита, телом.
– Нет, – быстро говорю я, ожидая, пока чертов врач-из-приемной уедет на своем дурацком черном седане.
– Если не будете ничего покупать, то попрошу вас выйти, девушка.
Кит с волосами, больше похожими на овечью шерсть, с пренебрежением смотрит на меня из-за небольшой лавочки. Закатываю глаза.
Через две минуты я с булкой выхожу на улицу, а его физиономия уже на этой стороне дороги.
– С маком, кто бы сомневался, – его лицо столь серьезно, что я не могу определить сарказм ли это. – Поехали.
– Еще чего, – но меня не слушают и нагло хватают за запястье. – Эй, я сейчас закричу!
– Людям на тебя плевать, если ты не знала. Времена такие.
– Пошел в задницу!
Пытаюсь вырвать, крепко стиснутую в его хватке конечность, но тщетно. Такая щепка, как я, навряд ли сможет что-то противопоставить мужчине. Черт подери, неужели я зря тратила целый доллар, тридцать пять центов на это ненужную ни мне, ни моему организму булочку? Обидно, особенно тогда, когда стараешься не тратиться совсем, потому что тебе дорог каждый доллар, для того чтобы приобретать что-то, что может давать смысл твоей гадкой жизни. Честно, был бы у меня нож– я бы его ударила. Был бы пистолет – выстрелила, но я продолжаю позорно упираться и бить его по руке, ругаясь и крича.
– Слушай, если съездишь сейчас со мной кое-куда, то я без вопросов отвезу тебя к обожаемой семье! – не выдерживает он моих ударов дурацкой булкой по голове.
– Откуда ты…? – ему удалось меня удивить.
– Знаю, – пыхтит рассержено врач из приемного покоя. – Просто замолчи и иди со мной в машину. У меня нет привычки обманывать, Эйприл.
Надо же, запомнил мое имя.
Обида прожигает изнутри, когда сажусь в его машину с пониманием, что не скоро мне предстоит вмазаться. В последний раз, конечно. От желания чешутся руки, пухнет голова, заставляя думать только об одном, а тело ноет, прося новой дозы. От этого можно сойти с ума. Некоторые говорят, когда ломка наступает сильная, то тебе могут видеться галлюцинации. Интересно, они такие же серые, как и моя жизнь, или же обретают цвет? Мне не хочется узнавать, поэтому я нервно тереблю край моей футболки и с отвращением гляжу на несчастную булку в руке. Надо выкинуть эту дрянь.