Спаси меня - стр. 45
Невидящий взгляд Нуркан останавливается на заснувшей на полу Марусе.
– Давай, я перенесу её на диван.
– Что вы, я сама!
– Сиди, – следует приказ. Женщина встаёт из–за стола и опускается на корточки перед сопящей малышкой. Привычным движением она легко поднимает её на руки и очень осторожно перекладывает на диван. Маруся даже не шевелится, когда Нуркан накрывает её лёгким пледом.
– Моя Асель так же спала. Пушкой не разбудишь.
– Асель – ваша дочь?
– Да.
Нуркан снова садится за стол и подливает себе в чашку чай из заварника. Я понимаю, что сейчас самое время спросить о том, что случилось с её дочерью, но отчего-то медлю. Она это замечает, горько усмехается и сама начинает рассказывать.
– Уехала в большой город. Сначала училась, потом бросила. Работать пошла, с парнем познакомилась хорошим. Жить вместе стали. А потом… Увезла её домой на третьем месяце беременности. Муж на порог не пустил, позор же. Поехали к моей родне в Оренбург. Те приняли, конечно, но отгородились, как могли. С голоду мы не умирали, я работать пошла. Асель вроде подуспокоилась, ребёнка того хотела, а потом сорвалась. Где, у кого тот шприц купила и за какие деньги – не знаю. Нашла я её на полу, а рядом комок кровавый. Родила ребёнка в угаре и умерла. И мальчик тоже умер.
Моя рука ложится на сжатую в кулак руку женщины. Она ледяная и дрожит. Хотя, я уверена, ещё за минуту до этого, держа Машу, она была твёрдая и тёплая.
– Мне так жаль, – шепчу, глотая слёзы.
Хочется сказать что-нибудь хорошее Нуркан, но я молчу, потому что слов таких в мире нет, а те, что есть, сюда не подходят. Банальны они и глупы, не нужны ни ей, ни мне. Потому я молча глажу застывшую руку и тихо плачу.
– Ничего. Двадцать лет уже прошло, а я живу вот. Жалко дурочек, что в такие места ходят, жизни красивой ищут, развлечений. Мужчин встречают. А те делают с ними, что хотят. Алкоголь, таблетки.
– Зачем же вы там работаете? – спрашиваю. – Это же больно должно быть – каждый день видеть, как люди себя алкоголем и наркотиками убивают.
– А я вот думаю, если хоть одну душу спасу, значит, Аллах о моих родных у себя позаботится. Но у Германа с наркотиками строго. Если найдёт у кого, сразу выгоняет – гость ли, работник. Встречаются, правда, исключения. Особенно у тех, кто наверх ходит. Потому я девчонок наших туда и не пускаю. Чтобы соблазна не было.
Мы говорим ещё около часа. Нуркан рассказывает о своей жизни, а я слушаю, не перебивая. Бывшая Шанель оказалась интересным собеседником, умным и начитанным. Кроме «Точки» она, оказывается, работает на полставки в частном медицинском центре, где лечатся, в основном, мигранты – те, у кого нет постоянной прописки и страховки. Медицинское прошлое не отпускает.