Спасение царя Федора - стр. 28

Величественная мадам боится только Кобры, по которой видно, что ей плевать, царица там перед ней или нет, и что если ее по-настоящему задеть, то пепел того отчаянного глупца сметут веником с пола и отправят родственникам по почте в конверте. Ну и поротая попа мокшанской царицы Нарчат у всех на слуху. Хоть это и не поощряется, но забористые частушки об этом событии были переведены на русский язык, и их нет-нет распевают лилитки и амазонки, как пример глупого зазнайства, ибо рука у Кобры тяжелая, а характер импульсивный и порывистый. Птицу, несмотря на ее видимую молодость, Мария Годунова принимает как равную, как и вашего покорного слугу, а всех остальных, включая Анастасию, в которой чует представительницу враждебного Годуновым клана Романовых, старается просто не замечать.

Тут по ходу надо сказать об еще одной представительнице сего боярско-царского рода. Царевна Ксения Годунова оказалась статной и белокожей черноокой брюнеткой с пышными волосами и нежным чувствительным характером, двадцати двух лет от роду. Если учесть, что обычно и бояре, и смерды отдают девок замуж в шестнадцать лет, Ксюша давно уже перестарок без шансов на замужество. Тем более что царевны на Руси не особо-то часто вступали в брак. За иностранца девушку домостроевского воспитания без знания языков и не желающую отказываться от православной веры выдать было невозможно, а за своих бояр-княжат, почти равных по рангу царям – нежелательно, ибо при отсутствии строгого салического права дети царевны тоже могли наследовать трон, а это грозило дополнительными династическими смутами, которых и без того хватало выше головы. Но Борис Годунов очень старался ради счастья своей дочери. С 1598-го по 1605-й год у нее было семь несостоявшихся женихов^>9, а для одного из них это сватовство кончилось трагически, ибо он умер в России в самый канун своей женитьбы.

Ксения начала плакать, когда, подзуживаемая подметными письмами Самозванца, толпа москвичей свергла их семью с московского престола и заперла в их старом боярском доме. Продолжила она плакать и тогда, когда уже мои воительницы освободили ее семейство из грозящего им смертью заточения и перевели в наше тридесятое царство, где живой и любознательный царевич Федор тут же как губка принялся впитывать новые знания (особенно его интересовала картография, а современные нам карты просто завораживали своей четкостью, подробностью и понятностью изображений), Мария Годунова принялась играть свергнутую и оскорбленную царицу, а Ксения продолжила свой великий плач. И непонятно, из-за чего – ведь ничего дурного ей с нашей стороны не грозило. Впрочем, ходят разговоры что она и раньше была довольно унылой особой, на лице которой очень редко появлялась улыбка. Уж не с нее ли написан портрет той самой царевны Несмеяны? Плачет несчастная и посейчас, и чтобы выяснить причину ее рыданий, а еще лучше излечить, я собираюсь отправить ее на консультацию к Птице – пусть разберется, с чего это такой поток слез при всяком отсутствии к тому надлежащих причин. Да-да, именно так. Поди-ка ты, вон как заговорил, у самого язык ломается – а все влияние окружающей среды, в которой все выражаются весьма непонятно и велеречиво…