Созвездие Кита. Орбиты - стр. 18

листьев мокрых, листьев палых нескончаемый вальсок,

спят усталые игрушки, в неотвеченных висят.

Не хочу к тебе в подружки, мне уже под пятьдесят.

Мама мамочка мне страшно, отчего часы спешат…

Кто-то там стоит на страже и не выйти не сбежать…

К стопке водки – огуречик. Палка, палка, крест равно.

Вот и вышел человечек в бесконечное окно.

Восьмилетняя девочка помнит, как пахнет инеем.

Как оживают люди, идя на ярмарку,

что в сочельник откроют на пешеходной линии.

Восьмилетняя девочка грезит ледовым яблоком.

Восьмилетняя девочка слушает разговорчики

полупьяной мамаши с каким-то пришедшим жиголо.

Восьмилетняя девочка пишет дурацким почерком

сочиненье на тему «Как я провёл каникулы».

В сочинении девочка ищет прописку в космосе,

самоубийство считая причиной вескою.

На собрании на родительском смотрят косо все

и отец порет девочку пряжкой красноармейскою.

Восьмилетняя девочка ходит со взрослым паспортом.

Любит психов, фронтменов групп и преподавателей.

Чувство самозащиты у неё ничерта не развито.

Антивирусы не реагируют на предателей.

Восьмилетняя девочка всё пустотой испачкала,

слушает рэп и смотрит «Мальчишник в Вегасе».

Восьмилетняя девочка ест витаминки пачками.

Не отличая амфетамин от экстази.

Восьмилетняя девочка пахнет бедовым инеем.

Ярмарка где-то рядом, через три города.

За неименьем жилища, призванья, имени

Восьмилетняя девочка обстригла ресницы коротко.

Восьмилетняя девочка падает с крыши замертво,

никому не перестрадать, не переболеть её.

Восьмилетняя девочка вымерла динозавриком

и никто не узнал, что была она восьмилетняя.

И с последним приходом, тёплым, как одеяло, как

мамины руки на животе беременном,

на рождественской ёлке тает ледовым яблоком

непонятная жизнь в непонятном пространстве-времени.

Для меня город пахнет июнем,

серпантинами горных дорог,

васильковым огнём полнолуний

и последним звонком на урок.

Список книжек на лето прочитан

и на дне рюкзака позабыт.

Имена нарисованы чьи-то

на асфальте мелком голубым.

Невидимка одно из них синим

аккуратно обвёл по краям.

Там моё непонятное имя.

Там моя непонятная я.

Там мои сероглазые горы

и блестящие крылья идей.

Я в июне построила город,

абсолютно лишённый людей.

Сувенирный набор из потустороннего мира

я показываю тем, кто идёт по крыше.

Вот диск с записью тамошнего прямого эфира,

что ты на ней слышишь?

Это ножницы перерезают толстенный провод,

состоящий из маленьких проводочков.

Легче найти преступника, чем повод

не ставить точку.

Пахнет сломанным летом, зелёным одеколоном

и поворотом, слабым и бессюжетным.

«Вечность» из костяной мозаики – не то слово,