Союз-77. Книга-1. Теория заговора - стр. 45
– Вот значит, ты какой, – поджала губы Ляля, вглядываясь мне в глаза. – Не ожидала.
Расстояние между нами было достаточным, чтобы видеть лица друг друга. Её мне прижать не хотелось.
– А ты чего-то ожидала, Лялечка? – с интересом поинтересовался я.
– Сколько раз говорила, не называй меня Лялечкой! Что за плебейство!
Вообще-то, чего она ожидала было хорошо мне известно – восхищения, вздохов, сомнений, страданий, уверений, признаний и лобызания следов. Весь этот детский сад, устроенный ею когда-то со мной, сейчас меня вообще не интересовал, и единственная причина, по которой я с ней танцевал, заключалась в том, что я никогда не считал себя хамом и не хотел её травмировать и отшивать в грубой форме. Впрочем, что я говорю, травмировать Лялю. Я даже улыбнулся, от этой мысли, но тотчас спрятал улыбку.
После всех её фортелей, мотаний кишок и нервов, высокомерия, сцен, попыток вызывать ревность и дешёвых интрижек, повторять свои ошибки молодости я не собирался, даже гипотетически, даже в самом страшном бреду и в самой дикой проекции моего прошлого. Да об этом даже нелепо подумать было.
– Хотя бы элементарной порядочности, – с чувством воскликнула она. – Вот, чего я ожидала!
– Пожалуйста, только не объясняй, – попросил я, – хорошо?
Мне нравится, что можно быть смешной —
Распущенной – и не играть словами,
И не краснеть удушливой волной,
Слегка соприкоснувшись рукавами.
Мне нравится ещё, что Вы при мне
Спокойно обнимаете другую…
Последние две строчки я мысленно добавил от себя, по памяти из Цветаевского первоисточника. В песне их не было.
– Ну, знаешь, если такие вещи ещё и объяснения требуют… – нервно засмеялась моя бывшая возлюбленная.
– Как раз нет, – кивнул я. – Не требуют. Слушай, Ляля, ты умная, красивая, утончённая и вообще, сладостная мечта всех существ мужского пола. Давай так, пока между нами ещё не случилось ничего непоправимого, пока ты не бросила к моим ногам цвет своей невинности и не загубила юность на то, чтобы пытаться осчастливить такого непроходимого идиота и неотёсанного солдафона, как я, совершенно бесперспективного, грубого и неинтеллигентного, чтобы не приходилось сгорать от стыда в обществе за мои мужланские шутки… что ещё-то? А, пока я не обнюхал каждую юбку в радиусе ста километров и не начал прикрываться командировками для сокрытия пошлых адьюльтеров, давай с тобой остановимся.
Она молча хлопала глазами, пока я цитировал её же саму из недалёкого будущего. Каждое из этих слов я слышал от неё много раз и, возможно, они уже сейчас вызревали в её головке. Мы остановились, но Пугачёва не останавливалась и продолжала рвать отношения невзирая ни на что.