Совсем иное дело - стр. 8

– Куда ж мы пойдём? – с издёвкой в голосе спросил Щукин. – Тут другие командуют. Как решат, так и будет. Так что, господин генеральный директор, пора забыть свой начальственный тон.

– А кто командует-то? – простодушно спросил Сидоркин. – Как с ними связаться?

– Ты никак их кинуть собрался, как меня? – предположил банкир.

– Да что кинуть! Подсесть вздумал, как меня, и занять их место, – вставил Пинчук.

– Владыкой морским решил стать наш карьерист, как в сказке Пушкина, – добавил Мокрицкий.

– Нет, поговорить просто хотел, – попытался оправдаться Сидоркин, – чтоб перевели в другую камеру или как это называется? Где мы сидим?

– А зачем тебе в другую камеру? – не унимался Щукин. – Тут и светло, и чисто.

– Чтоб вас не видеть.

– А придётся видеть, – продолжал издеваться банкир.

– Стерпится, слюбится, – добавил Мокрицкий.

– Выпустите меня отсюда! – в отчаянии закричал Сидоркин и стал молотить кулаками по стене. Но кулаки, хотя стены производили впечатление матового стекла, словно ударяли в подушку, не производя ни малейшего звука.

– Обязательно выпустят. Переведут к чертям за хорошее поведение, которые будут жарить тебя на сковородке, – изрёк Щукин.

– На медленном огне, – добавил Пинчук.

– И палкой с шипами в прямой кишке будут ковыряться, – осклабился Мокрицкий.

– А-а-а, – заорал Сидоркин и разрыдался.

– Никогда бы не подумал, что, находясь здесь, можно получать такой кайф, – сказал сияющий Щукин, жадно наблюдая страдания генерального директора.

Сверкающие глаза остальных красноречиво говорили о том, что банкир выразил общее мнение.

Однако вскоре настроение Сидоркина поменялось на противоположное. Лицо налилось кровью, кулаки сжались, всё тело напряглось.

– А вы кто такие, ангелы, что ли? – заревел он. – Судилище мне устроили. На себя бы посмотрели, мерзавцы! Ты, Пинчук, жаба жирная, когда был генеральным, интриг не плёл, да? Липовые договора не заключал, мёртвых душ не оформлял, взяток не вымогал? Да я, можно сказать, доброе дело сделал, когда тебя сбросил.

Многочисленные подбородки Пинчука затряслись от негодования, но, раскрыв рот для ответа, он так и не смог ничего произнести.

– А ты, Щукин, честный банкир, да? Ты это на исповеди скажи. В церкви-то был хоть раз?

– Поздно об этом говорить, поезд ушёл, – развёл руками Щукин.

– Мокрицкий, может, ты святой? – продолжал изобличать Сидоркин. – Всех баб перетрахал! До моей супруги добрался! И я должен это терпеть? Может, тебе зарплату надо было повысить?

– Я просто тебе отомстил, – ответил бывший главный инженер.

– Это что, теперь так мстят, что ли?