Совок порочного периода - стр. 4
Сознание мгновенно охватила паника, мышцы судорожно сжались, и я захрипел, пытаясь вдохнуть воздух, который отказывался наполнять лёгкие. Перед глазами мелькали всполохи ослепительного света, словно электрический разряд разорвал ткань реальности, вторгшись прямо в мозг.
Судорога жестоко скрутила тело, будто гигантская рука ломала его без жалости. Мысль о сопротивлении казалась абсурдной – удар был слишком мощным, точным и безжалостным.
Реальность начала стремительно расплываться, очертания мира потеряли ясность, превращаясь в мутные разводы света, цвета и боли, перемешанные с пугающим чувством потери контроля. Тело перестало подчиняться, подогнулось и устремилось вниз под собственной тяжестью, словно мешок с мусором, который небрежно выбросили за ненадобностью.
Последней мыслью стала досада о том, что я не обратил внимания на дурацкие предупреждающие таблички. Но эта мысль была слабой и отдалённой на фоне стремительно наступающего мрака, поглощающего сознание.
Удар о жёсткий асфальт оказался неожиданно мягким, словно мир заранее от меня отказался, равнодушно подставив бесчувственную землю. Затем наступила абсолютная темнота – густая и непроницаемая, без звуков, без мыслей и ощущений. В ней растворились моё раздражение, злость и даже сама личность. Мир, наконец, погас окончательно.
Сознание возвращалось медленно, как рассвет сквозь плотный туман. Первым ощутился влажный холод асфальта, прижавшегося к лицу. Грязные капли липли к коже, вызывая слабое, почти забытое чувство унижения.
Где-то в глубине тела слабо мерцала боль – кто-то осторожно, но настойчиво давил на болевую точку, проверяя предел моей выносливости. Дискомфорт казался не моим – чужим и далёким, почти не связанным с реальностью, в которую я неохотно возвращался.
Голоса звучали глухо и размыто, словно доносились из-под воды или сквозь толстую стену. Их смысл ускользал, превращаясь в назойливый, бессмысленный шум, спутывающий мысли.
Они метались беспорядочно, сталкиваясь, словно прохожие на многолюдной улице, не желающие уступать дорогу. Сознание затопило чувство растерянности, лишившее меня ясности и возможности мыслить логически.
Попытка пошевелиться была беспомощной. Конечности не слушались, будто принадлежали кому-то другому, равнодушно игнорирующему мои усилия.
Чувство полной беспомощности охватило меня так сильно, что раздражение отступило, уступив место тихой, давящей панике, медленно поднимавшейся из глубин. В тот момент я осознал: случилось нечто серьёзное, способное навсегда изменить привычный порядок вещей.