Советник на зиму. Роман - стр. 50

– Не буду спорить с русскими мудрецами! – Викланд миролюбиво поднял руки.

– Значит, вы не видите смысла во всем этом участвовать? – тихо спросила Маранта Несговорова, не отрывая взгляда от ночной площади.

– Да нет…

– «Да нет» – это «да» или «нет»? – со смехом воскликнул Викланд.

– А что я вам говорила про ужас русской речи! – оживилась Маранта. – И не думайте переводить. Это как рассеянным боковым зрением иногда видишь больше, чем выпялив зенки…

– Зенки? – Викланд попал в новое затруднение.

Несговоров невольно улыбнулся. Ему нравилось, как Маранта хулиганила.

– Моя Даша в таких случаях говорит «разуй глаза», – сказал он.

– Вот-вот! – восхитилась Маранта. – Разуйте глаза, господин иностранец! Перед вами натуральный русский бунт.

– Снова бунт? – в тон ей резво отпарировал Викланд. – И не только на площади, как я понимаю, но и здесь? Ваш художник отказывается писать «Кудряшова – на нары»?

– И даже рисовать его собаку, – серьезно продолжил Несговоров. – Если все это фарс…

– Фарс? Погибшие дети – тоже фарс? – накинулась на него Маранта.

– Не знаю. Дайте сказать. То, о чем вы говорили внизу – это важно. Чтобы люди сбросили морок и проснулись, научились сами принимать ответственные решения. Этой цели я готов служить. Но я умею работать лишь с полной отдачей… Истово. Только так, по-моему, можно противостоять повальному глумлению, когда каждый забавляется жизнью, своей и окружающих, как ему вздумается, а в результате все превращается именно в дрянной жестокий фарс…

В запальчивости он повторил слово из напутствия, полученного в башне, и сам поразился перекличке.

– Кажется, я начинаю понимать, – сказал Викланд. – Истово – значит усердно? Просто вы восточник. На Западе художник рисует картину и получает за это деньги. Или какие-то преференции на будущее, как сейчас, когда вам никто, конечно, сразу не заплатит. Свободу, например, к которой можно относиться вполне утилитарно… Это его работа. Но вам, чтобы заниматься искусством безмятежно, требуется решить, как ни мало, две проблемы: во-первых, есть ли на небесах Бог, и, во-вторых, назначил ли он именно вас своим орудием. Это максимализм, но красиво, правда? – Викланд повернулся к Маранте.

– Правда, – согласилась Маранта. – Только не «назначил», а «избрал».

– Да-да, избрал, извините. Ваш Бог не чиновник, это я понимаю. Он заменяет вам демократию. Как это? Пре-су-щест-вляет ее в себе… Но противоречие, кажется, разрешимо? – дипломатично предположил Викланд. – Надо лишь назначить… извините, избрать подходящий сюжет. По-моему, подошла бы «Юдифь». – Тут он озорным взглядом окинул с ног до головы Маранту, стоявшую со свечой, как с мечом. – Красавица проникает во вражеский стан, соблазняет господина Кудряшова и… отрубает ему голову. Эта ножка на голове противника, а? – Он приглашал Несговорова полюбоваться нарисованной картиной.