Советник на зиму. Роман - стр. 49
Он щекой, ухом, всей кожей ощутил жар ее близкой щеки.
– Я предчувствовала, что вы так скажете, – созналась Маранта. – И почти знаю ответ.
– Но… каким же он все-таки будет… ответ?
– Не торопите. Он именно будет.
– Ваш ответ Кудряшову? – громко поинтересовался Викланд, нагоняя их на площадке. – Надеюсь, после такой тренировки он будет достаточно сокрушительным!
Маранта обошла винтовую лестницу, ведущую к осветителям под купол, и нырнула в низкий проем. За ним наощупь отыскались ступеньки, по которым они в кромешной тьме, стряхивая липнущую к лицу и рукам паутину, взошли на чердак.
При бледном свете зажженной Марантой свечи пробрались через завалы к серевшему во тьме круглому окну. Отсюда открывался вид на площадь. Внизу в разных концах горели большие костры, возле них кучковались темные фигурки. Молодежь перебрасывалась через «линию фронта» снежками. Солдатская цепь распалась и сгрудилась возле своих костерков. Наверх доносились хохот, мат, свист, даже девичий визг, где-то затянули песню:
Чтобы не было грустно,
Порубаем в капусту
Всех врагов с кудряшов-ца-ми!..
– Отсюда можно подсчитать голоса и объявить итоги, – сказал довольный Викланд.
– Вам это напоминает голосование? – с сомнением спросил Несговоров.
Они остались у окошка вдвоем. Маранта бродила по чердаку, отыскивая пригодный для работы холст. Гремели и хрупали под ее ногами фанерные декорации.
– Мне милее народ молчащий, – продолжил Несговоров. – Не забитый, конечно, а как у нашего классика Пушкина, знаете? Который так безмолвствует, что это гудит в ушах набатом. В молчании больше правды и чистоты.
– Благодарите Бога, что я не американец! – сказал Викланд, демонстративно зажимая уши при последних словах Несговорова. – В Штатах бы вас за такие речи очень и очень не похвалили! Чистота у вас уже была, нет? На нее тратится слишком много… Как лучше сказать? Ради нее приходится часто умываться кровью.
– Никогда не говорите посланцам из-за бугра о чистоте и справедливости! – крикнула Несговорову с веселой дерзостью Маранта, волоча за собой длинный пыльный рулон, вся в мусоре и тенетах. – Забугорье относится к этим понятиям с большим подозрением.
– Для демократического слуха они звучат подозрительно, – уточнил педантичный Викланд. – История двадцатого века не оставила иллюзий на этот счет.
– Между чистотой и тиранией нет ничего общего, – упорствовал Несговоров. – Для чистых все чисто. Возможно, мнимая чистота тиранов – один из мифов толпы, жаждущей искупить свою нечистоту.
– Или не мнимая, – пробормотала Маранта, уже бросив свой рулон и тоже прильнув к окну. – Жажда ведь не одни фантомы создает, она и пресуществляет…