Сословие русских профессоров. Создатели статусов и смыслов - стр. 30
Соединяя разрозненные опыты множества действующих лиц и структур, антропологический подход фокусируется на сложной конфигурации рутинного порядка – переплетении формальных установлений с повседневными действиями. Университет, таким образом, рассматривается и как пространство усвоения нормативных предписаний, задаваемых агентами влияния, и как арена противостояния им.
Описание университета как сообщества уже в самой категории фиксирует наличие взаимосвязей и взаимодействий, объединяющих университариев. Становясь исходной посылкой, аксиомой исследования, сообщество нередко натурализируется. Доказательством существования сообщества считается совокупность фиксированных структур: разделенных правил, ритуалов, символики и пр.[78], – призванных априори свидетельствовать о наличии коммунитарной жизни и социального взаимодействия. В случае натурализации сообщества все сплачивающие механизмы не проблематизируются, значение правил и их действенность не оспариваются.
При всей очевидности коммунитарного характера университетской жизни (объединяющей ее участников общностью пространства, взаимосвязанностью задач, корпоративного этоса, университетской идентичности) использование категории «сообщество» все же нуждается в дополнительной аргументации, прояснении характера и способов взаимодействия. В противном случае высока вероятность производства абстрактных описаний, скорее приписывающих и навязывающих университетскому сообществу солидарности, чем объясняющих их.
Очевидно, что не всякое объединение университариев является результатом актуального взаимодействия. Исследователь российского академического пространства Михаил Соколов иронически использует термин «популяция» для обозначения внешней заданности подобных объединений, их появления как результата исследовательской классификации: «Популяция – гораздо точнее, чем сообщество, потому что они никогда не были сообществом ни в каком смысле, кроме того, что населяли одну территорию»[79].
Пьер Бурдьё отмечает двойственный характер подобных классификаций, в его терминологии – «классов на бумаге». С одной стороны, они – результат исследовательского произвола, часть аналитической работы исследователя, с другой – обозначение возможности группы быть объединенной, акцентирование «практик и свойств, поведения, ведущего к объединению в группу»[80].
Обозначение и описание взаимодействий, связывающих членов университетского сообщества, представляют собой попытку вскрытия оснований и механизмов его интеграции. Корпоративный этос, при всей его изменчивости и неоднозначности, традиционно рассматривается как механизм сборки сообщества, определяющий его основные стратегии, нередко включая жизненные траектории его участников: «Я работаю в университете, хотя порой мне кажется, что я в нем живу»