Сопротивляйся - стр. 28
В соседней комнате звуки работающего телевизора.
– Давно ты проснулся? – спрашиваю хрипло.
– Угу… – отвечает, не моргая.
Ответ малоинформативный. Разбег от пяти минут до часа.
У меня не так много дней в месяце, чтобы выспаться, поэтому спрашиваю:
– Хочешь со мной поваляться?
– Я есть хочу. Тебе надо в туалет? – спрашивает не особо заинтересованно, имея в виду мой каменный стояк, который оттопырил трусы.
Мне не пришлось долго объяснять ему это утреннее явление, но, когда сын увидел его в первый раз, он был сильно удивлен. Мне хренову тонну моментов в общении с ним пришлось постигать самостоятельно, но в этом вопросе мы разобрались быстро, потому что он мальчик и для него это близко и понятно. Сложнее было съехать с вопроса, откуда берутся дети.
– Ага, точно не хочешь поваляться?
– У-у… – мотает головой и уносится из комнаты, шлепая маленькими босыми ногами по полу.
Напрягаю пресс и встаю с кровати, направляясь в ванную, которая совмещена с «главной спальней».
Квартира двухуровневая, но на втором этаже я не бываю. Квартире почти два года. В прямом смысле. Дом сдан около двух лет назад, эту жилплощадь я приобрел еще на этапе застройки. На тот момент как капиталовложение. Жить здесь на постоянке никогда не планировал. У меня был дом в черте города, и я собирался жить в нем, пока не сдохну. Вместе со своей семьей.
Глядя в зеркало, провожу ладонью по щетине на подбородке, решая сегодня не бриться, и открываю кран с горячей водой.
Отделка санузлов, их в квартире три, стандартная для этого жилого комплекса. Сплошной мрамор и сантехника на заказ, все остальное в состоянии перманентного переезда.
Чищу зубы, глядя на то, как вода под наклоном мраморного умывальника стекает в длинный желоб по периметру.
Любимая Мишанина забава – наблюдать за этим стоком.
В стакане его зеленая щетка в форме дракона, рядом с которой ставлю свою.
Жить «на коробках», в которых куча неразобранного барахла, неудобно, но первая попытка разобрать что-то из этого год назад закончилась тем, что я въебал об стену пару памятных вещей.
С тех пор я к ним не подхожу, не зная, что, блять, с ними делать. Просто оттащил наверх, чтобы не попадались на глаза.
Закрутив кран, пытаюсь отлить, но завязываю, решая вернуться позже.
Сын сидит на полу гостиной-студии перед телеком.
Взгляд, как под гипнозом, упирается на экран, худые ноги сложены по-турецки.
Пижамные штаны ему коротковаты, надо бы купить новые, но забываю. Ему самому не принципиально, поэтому мы обоюдно забили.
– Омлет будешь? – спрашиваю, проходя мимо него к холодильнику.