Сонька. Конец легенды - стр. 53

– Спроси Соню, она все скажет.

– А мне объяснить не хочешь?

– Долго объяснять. Главное, чтоб ты никому об этом не говорила. Особенно остерегайся начальника. От него можно ждать любой пакости… Ты ведь у него вроде прислуги?

– Он велел сейчас зайти к нему.

– Он первый раз видел, как добивают человека?

– Наверно.

– Тогда определенно не ходи. Он сейчас не в себе. Ненормальный.

– Боишься за меня? – улыбнулась девушка.

– Боюсь. Ты ведь моя дочка.

– Знаю, – Михелина приобняла сумасшедшего. – Я еще приду к тебе, – стала осторожно пробираться к выходу. Остановилась, с прежней улыбкой произнесла: – Все будет хорошо. Я ведь чья дочка? Соньки и Михеля! – и закрыла за собой дверь.

Поручик был крепко пьян. Сидел на стуле посередине комнаты, смотрел на Михелину тяжело, угрюмо.

Девушка стояла напротив, молчала.

– А что мне остается, если вокруг скоты и нелюди?! – не выдержал поручик. – Смотреть, как они убивают и пожирают друг друга! Самому стать зверем и рвать на части виновных и невиновных, женщин и стариков?!. Да, здесь собраны отбросы общества. Нет, не отбросы, а испражнения! Зловонные, мерзкие, непотребные. Но ведь они тоже когда-то были людьми. Любили, жалели, страдали, умилялись, плакали! Рожали и любили своих детей. И кто виноват, что их судьбы повернулись таким образом? Господь Бог? Нет, мы виноваты! Люди моего круга! У нас было все, у них – ничего! Так я думал, направляясь сюда. Я направлялся на Сахалин нести миссию. Миссию добра, понимания, прощения! И вдруг здесь… оглянувшись и изумившись, я понял, что эти люди не заслуживают ни первого, ни второго, ни третьего! Они не люди! Они были зверьми и остались ими! Поэтому их следует бить, истязать, уничтожать!.. Моя прежняя философия, сударыня, потерпела полное фиаско. И что теперь мне делать? Пить каждый день, примерять петлю на шею или искать возможность бежать сломя голову отсюда?! Что мне делать, подскажите!

– Сейчас лечь спать, а утром все станет яснее, – тихо произнесла Михелина.

– Спать? – переспросил поручик. – Вы полагаете, я способен после всего этого спокойно спать?

– Надо постараться, поручик.

Гончаров поднялся.

– Как вы сказали?.. Поручик? – он сделал пару шагов к ней. – А почему вы никогда не называете меня по имени?.. Например, просто – Никита? Боитесь? Брезгуете?.. Или презираете? Почему, мадемуазель?

– Мне лучше уйти, – сказала она. – Вам надо побыть одному.

Она повернулась и услышала окрик.

– Нет!.. Стоять! Стоять и не двигаться!

Михелина замерла.

Никита Глебович нетвердым шагом приблизился к ней, какое-то время внимательно изучал ее и вдруг крепко взял обеими ладонями лицо и припал к ее губам пьяным размазанным поцелуем.