Размер шрифта
-
+
Сонеты и поэмы - стр. 23
Вонзи кинжал свой в царственную грудь,
Не будь родным мне, другом мне не будь, —
Я мог бы свой поступок дерзновенный
Хоть защитить иль совесть обмануть
И объяснить все жаждою отмщенья…
Но за позор я не найду прощенья.
О, если все об этом преступленьи
Узнают!.. Ненавистно… Не должно
В любви быть ненависти. В униженьи
Я буду умолять ее. Одно
Страшней всего – отказ. Но все равно.
Сильней рассудка воля. Кто смирится
Пред старостью, тот пугала боится».
Меж совестью и волею горящей
Безумец в колебаньи устает.
От добрых мыслей он бежит, дрожащий,
И подстрекает злобные вперед.
И наконец уж близится исход:
Все светлое исчезло с беспокойством,
Все низменное кажется геройством.
Он говорит: «Она коснулась ныне
Моей руки, смотрела мне в глаза,
Когда я говорил о Коллатине,
Страх за него сменяла в ней слеза,
В лицо бросалась краска, как гроза.
То розой на снегу она алела,
То, будто снег, лишенный роз, бледнела.
Ее рука в моей руке дрожала,
И благородный страх то волновал,
То грустью ей вонзался в грудь, как жало…
Но я ее сомненья разогнал, —
И нежный крик так дивно прозвучал,
Что будь Нарцисс цветущий недалеко,
Не бросился б, влюбленный, в глубь потока.
Зачем же здесь увертки, оправданья?
Немеют все при звуках красоты,
Ничтожества страдают за желанья;
Цветок любви не любит темноты.
Любовь! Меня ведешь, как кормчий, ты.
Кого зовет на подвиг это знамя —
Будь даже трус, в нем вспыхнет смело пламя.
Прочь, глупый страх! Долой все рассужденья!
Почтенье, разум, ждите седины.
Где глаз мой, там и сердце без боренья.
Печаль и поза мудрости нужны.
Их гонят прочь лучи моей весны.
Желанье – вождь; красавица – награда,
И для нее погибнуть сердце радо.
Как заглушают плевелы пшеницу,
Страх похотью тлетворной заглушен.
С сомненьем, с жаром похоти блудницы
Уж крадется, прислушиваясь, он,
Как слугами коварными, смущен
То тем, то этим шатким убежденьем.
То – перед миром, то – пред нападеньем.
Небесный образ мысль его ласкает,
Но Коллатин с ним крепко обручен.
Взгляд на нее все мысли омрачает,
А тот, что на супруга обращен,
Велит бежать, бежать отсюда вон,
Волнует сердце доблестным призывом;
Но, лживое, осталось сердце лживым.
И низменные силы, подстрекнуты
Отважным видом своего вождя,
Вступают в страсть, как в час – его минуты,
И гордость их растет; за ним следя,
И платит дань с избытками, ведя
Его вперед, к Лукреции, к постели.
Так римский вождь спешит к заветной цели.
Замки меж спальней и его стремленьем
Разрушены. Уж больше нет преград.
Но двери, отворяяся, скрипят;
Пророча зло, предупредить хотят
О нем, пища, ночные звери – ласки.
Он все идет и гонит страх огласки.
Страница 23