Соломенный век: Сутемь - стр. 42
Какая же она дура! Чего только не надумала себе, стыдно даже от одних мыслей. Так и хотелось пересесть к ней на одну скамью и крепко обнять – из сострадания и безмерного восхищения. Марья прекрасно знала, каково это – тянуть на себе одной семью. Пусть у Киры и была крепкая и надёжная опора в виде отца, тем не менее ей одной пришлось нести на себе бремя хозяйки, хранительницы очага и воспитательницы в том возрасте, когда она к этому была совершенно не готова. От такого тяжёлого удара Марью судьба уберегла – мать она потеряла, когда была уже зрелой девушкой.
Кира пожала плечами и мягко улыбнулась, разряжая эмоциональный наплыв, который у гостьи грозил перелиться через край глаз.
– А она мне наполовину мама, – сказала она, смотря с признательной улыбкой на Миллу. – Мы все тут друг другу в чём-то наполовину.
Так и живём – добавляют женщины постарше со вздохом.
Так и жили до сих пор.
Теперь Марья всё поняла. Эта семья состояла не их отдельных членов, а была одним целым. В неё никому не удастся вогнать клин раздора, ибо они безусловно доверяют друг другу и любой встал бы на защиту другого – худо тогда придётся тому, кто недооценит их. И поняла, почему Милла не любила распространяться о жизни своего брата – вовсе не из стыдливых чувств, а из-за нежелания наводить людей на завистливые мысли. Она вместе с Ролом так же причислялись к этой семье, как и собака.
Потупившись в стол, Марья чувствовала на себе пристальный взгляд мужчины (идеального и свободного!) за своей спиной и оттого терялась и краснела всё больше. Так неудобно ей было, что поставила себя в глупое положение (он ведь слышал – если не всё, то достаточно), что хотелось сквозь землю провалиться. И сыну, для которого тут провидение приберегло идеальную невесту, наверное, тоже этого хотелось.
Что-то нужно было сказать, но в голове всё окончательно пошло кругом. В порыве чувств Марья схватила руку Киру, и не в силах поднять глаза (выдадут, черти, всю её с потрохами), сдавленно прошептала:
– Спасибо… Спасибо за всё… Вам всем.
Других слов не нашлось.
И не нужно было. Марье, в любом случае. Будь она на месте своего сына, она бы говорила стоя на коленях и смотря этой лесной владычице прямо в глаза – и не так смущённо, а пылко и торопливо, боясь что она вырвет руку. Говорила слова благодарности, восхищения, радости, любви… просто изливала бы весь поток восторга, который испытывала… Дарюша, не будь же таким тупицей и сделай это… Человеческий век насколько короткий и подобный шанс выпадает лишь единожды. Будь достоин его!
Идиотка… Полная. Правильно укоряют, что как с малышом обращается и лучше бы о себе больше думала, чем о нём. Горшочек и тот в узелок засунула при побеге, чтобы его тёплым кормить. Когда Аким при первой встрече в лесу на него смотрел, у него прямо с глаз можно было считать мысль «страх страхом, а горшочек-то прихватить успела». И что?! Да, такая она баба – и в горящий дом забежит детей вытащить, и котелок с едой прихватит! Как же ей опостылело, что всю жизнь на неё вот таким взглядом смотрят и по какой-то мелочи судят – не горшочек, так носовой платочек. Сама себя не похвалишь – никто не сделает…