Солнечные дни - стр. 11
Власова немного подташнивало: всё-таки кровь он не так любил, как чистую смерть. Работу мясника он выполнял по необходимости, а не по любви. В подвал Тимур протянул водопроводную трубу, поставил кран. Сейчас он к крану подсоединил шланг, обмыл верстак, пол очистил от крови, волос, кусочков мяса и сала, загнал полученный бурый раствор шваброй в желоб, а оттуда он по проложенной под землёй трубе проникнув в почву впитается. Почистив защитный костюм от случайных брызг крови, вытерев об мокрую тряпку сапоги, Тимур, прихватив с собой два ведра отходов, поднялся наверх. От них, из них, из вёдер несло падалью. Вонь фекалий, рвоты, не переварившейся еды, аммиачный запах мочи и липких свежих потрохов. Ужасно, любого замутит.
С правой стороны от дома Власов вырыл глубокую, три метра глубиной, компостную яму, туда-то и попадали все отходы его надомного производства. Заполняли они яму слоями. Слой человеческих останков, обработанных негашёной известью, перемежался со слоем торфа и закрывался листами гудрона, затем следовал очередной слой останков и снова известь, торф, гудрон. Получался пирог с начинкой из трупного яда и химии – питательный гумус для дядюшки дьявола.
Наступала пора кормёжки собаки. А как же, Курда надо кормить. Не забыли – "Утром взбучка – вечером жрачка". "Побил-покормил, покормил-побил". Власов поднял с пола таз и поспешил к Курду.
Пёс его уже ждал. Выйдя из будки в самый разгар драки, он, подняв тяжёлую морду, уставился на дверь. В темноте светились жёлтым и зелёным его немигающие глаза. Он ждал, он знал, что хозяин готовит ему еду. Дверь скрипнула и на крыльцо выплеснулся, казавшейся в темноте розовым, свет. На крыльцо вышел он – его повелитель и мучитель. Он принёс ему мясо. Ноздри Курда раздулись в алчном предвкушении, но он не двигался с места. Хозяин спустился на одну ступеньку, призывно свистнул, встал на следующую, посвистел ещё, поставил таз на землю и отошёл в сторону. Вот теперь можно; Курд подбежал к тазу, засунул в самый центр одуряюще пахнущих тёплых внутренностей морду, втянул в себя аромат свежей убоинки и принялся жрать.
Власов увидел собаку сразу же, как вышел. Курд не изменял своим привычкам и ждал его на том же самом месте, что и всегда. Ещё не привыкнув к темноте, Тимур разглядел горящие жёлтым голодом глаза людоеда. Он подозвал его свистом, дал сигнал, потом поставил таз и, отойдя в сторону, стал с интересом наблюдать за трапезой. Ему нравилось смотреть как его личная собака Баскервилей насыщается. Рывками жадно отхватывает смачные ломти кровавой плоти и, почти не жуя, заглатывает. Словно дикий серый безжалостный волк, ненасытный хищник, е*анутый оборотень.