Солнцестояние - стр. 18

Умирать я не хотела. И подумала: возможно, кому-то просто суждено исчезнуть. Пропа`сть – если не здесь, то где-то еще. Возможно, здесь – не самый худший вариант: среди опушек и лощин, среди ручьев и озер, под кристально голубым небом. У меня не будет дома, но будет трава, прохладная от росы, в которой можно лежать, любуясь рассветом; будет тропа, по которой научусь ходить, как лань или лиса. Смогу, как мечтала, бежать без усталости, наперегонки с ястребом в вышине, и хватать путников за ноги, уволакивая в омут или нору, где утоплю или защекочу до смерти. Сольюсь с тьмой между деревьями – и никто меня не найдет. Кроме ворона, что сядет мне на плечо или на макушку, пока я выслеживаю добычу – или стою посреди ничего, наслаждаясь тем, как солнечные огни танцуют на цветочных бутонах. А ближе к зиме я босиком ходила бы по льду, слушала его песни и спала под сугробами. Зов дороги стал бы моим спутником; и будучи духом этой земли, я исходила бы ее вдоль и поперек. Быть может, мне даже положена своя шкура, новая кожа сильного зверя.

Ты ведь сама хотела исчезнуть, упрекнул голос внутри, так зачем бороться? Теперь, когда у тебя нет ничего – и есть все.

– Я буду скучать по матери, – сказала я. – Если останусь, я смогу ее позвать?

– Да, – ответила росомаха. – Со временем, когда окрепнешь.

Я кивнула:

– Хорошо, – и нерешительно зачерпнула мясную похлебку.

Прежде чем окончательно открыть глаза, Ведана медленно выдыхает воздух из ноздрей, будто дух испускает. Лицо ее безмятежно, словно и не снились мгновение назад короткохвостые бесенята, словно не рвали душу, не тянули за руки и ноги, грозясь разорвать на части. В фиолетово-голубых глазах отражается застарелая печаль, привычная молодому сердцу. Да и кто ее не чувствовал теперь, эту всепоглощающую грусть, что хуже болота, вязкого и тягучего, на котором стоит деревня. Особенно горестно становится в такое чудесное время, когда занимается рассвет. Солнце ласково румянит щеки, нежный ветерок треплет за пшеничные локоны, а легкая дымка гуляет меж травинок в поле, оседая каплями росы, предвещая знойный день.

Еще совсем недавно Ведана позволила бы себе понежиться подольше на примятых стеблях полыни, вдыхая ее умиротворяющий терпкий запах пыли и прохлады, но сейчас, когда матушка предана земле, а старшая сестрица, Казя, слаба здоровьем, не время блаженствовать. Близ праздника летнего солнцестояния дел в деревне немало, особенно у тех, кто ведает больше остальных: насобирать да насушить трав, умаслить домовых и дворовых, посетить больных, – и как бы хорошо ни было у кромки леса, куда не ступает нога даже случайного путника, пора возвращаться. Лишь бы у Кази хватило сил побороть измучивший ее недуг, только бы выстояла, негоже деревне без защиты стоять. Не успела матушка в земле покой обрести, как зашлись лаем собаки, чуя неладное, зашумел недобро лес могучими ветвями, горько заплакала младшая сестрица Греза. Ежели не сможет Казя встать вместо матушки на защиту деревни, придет черед Веданы. Знать бы наверняка собственную судьбу, чтобы если не отвратить, то хотя бы готовой быть ко всем ее превратностям, но ворожеям так далеко заглядывать не положено.