Солнце в силках - стр. 36
Чоррун ее спас там, на окраине Нижнего мира, Тураах это понимала, но все же… Благодарность не отменяла стыда.
Тураах прошла вдоль покосившейся стены, вывернула с противоположной стороны и неожиданно уткнулась в коричневую доху, украшенную белой вышивкой. Она ойкнула, подняла глаза и остолбенела. Перед ней стоял Табата. Как он изменился! Пухлые щеки сменились резко очерченными скулами, а чтобы посмотреть ему в лицо, ей приходилось вскидывать голову.
– Ты…
Тураах растерялась. Как давно она не видела Табату! Хотелось что-то сказать, но долгая разлука съела ту легкость, которая была между ними раньше. Табата переминался с ноги на ногу, удивленно глядя на Тураах сверху, и тоже молчал.
Не зная, как начать разговор, да и начинать ли вообще, Тураах отвела взгляд и заметила поодаль рогатую шапку Тайах-ойууна. А рядом с ним сухонького, с блеклыми глазами старейшину Болторхоя.
– Табата, подойди! – позвал наставник. Тайах-ойуун стоял к ним вполоборота, но Тураах была уверена, ее появление не укрылось от внимания шамана. Спину обдало холодом, будто от неприязненного взгляда. Тураах поежилась и обернулась. Никого…
Табата подошел к наставнику, замер в ожидании рядом. Тураах, явно лишняя здесь, все никак не могла двинуться с места. Ей было досадно, что она так ничего и не сказала Табате, и любопытно, что происходит. Не гонят, значит, можно и послушать. Вдруг удастся поговорить с Табатой после.
– А Рыжуха теперь, после алгыса Джёсёгей тойону-то, на целый чорон больше молока дает. Сладкого! Кумыс из него… Да что я рассказываю! – старейшина Болторхой махнул, и в его руках тут же образовался поданный одним из внуков чорон, полный желтоватого напитка. Почтительно кивнув ойууну, старейшина протянул ему трехногую чашу, опоясанную тремя ярусами резьбы, – наверняка, не самый лучший чорон из украшавших просторную юрту Болторхоя, но очень искусно сделанный. – В благодарность мудрейшему Тайаху-ойууну, да будут прозорливы твои глаза и силен голос еще долгие годы!
Старый шаман слегка поклонился в ответ, принял подарок и вежливо пригубил кумыс. Старейшина вновь махнул рукой:
– …И твоему юному ученику Табате, – уважение, с которым Болторхой обращался к Тайаху, сменилось легкой иронией. Он протянул пораженному Табате совсем небольшой чорон всего с одним поясом не слишком тонкой резьбы. Табата замешкался: жители улуса по-прежнему старались не замечать порченного шаманской болезнью мальчика, он свыкся с этим, а старейшина не только обратился к нему по имени, но и одарил.
– Бери, не робей, – рассмеялся Болторхой. Тайах-ойуун ободряюще кивнул. Осмелев, Табата бережно принял подарок.