Солдатский долг. Воспоминания генерала вермахта о войне на западе и востоке Европы. 1939–1945 - стр. 43

В том, что касается боевого духа, подготовки и настроения офицеров, полк находился в самой лучшей форме, какую только можно себе представить. У нас за спиной после описанных боевых действий было время напряженной боевой учебы в Бельгии, затем в районе Магдебурга и, наконец, в Румынии. Мы прошли подготовку в качестве авиадесантной части, научились тактике ведения боя без связи с соседями, автономно, в условиях, требующих свободы маневра и быстроты принятия решений; благодаря этому весь полк, до последнего человека, приобрел уверенность в себе и чувство превосходства над противником. Пропаганда, которая тогда постоянно вещала о плохом состоянии русской армии, в нашем полку была излишней, поскольку мы были убеждены в том, что в любом случае сможем выполнить поставленную перед нами задачу. В ходе Русской кампании, которая для нас продолжалась почти год, в полку были первоклассные командиры батальонов, рот и взводов, унтер-офицеры и рядовые, которые действовали выше всяких похвал, и, несмотря на тяжелые потери, дух боевого товарищества сохранялся во всех подразделениях с такой силой, что сплоченность полка нисколько не уменьшилась, более того, первоначальный боевой дух, живший в нем, сохранялся в течение всего этого времени и среди тех, кто пришел в него в качестве пополнения. Разумеется, были кризисные ситуации, например, в вечер, когда мы форсировали Днепр, или в период крайне тяжелых боев на Крымском полуострове, или во время двух штурмов Севастополя, но эти трудности всегда преодолевались. Расставаясь с полком в восточной части Крыма, после прощальной речи я пожимал руки всем солдатам, и был искренне убежден, что мой преемник получит инструмент, равноценный по своей надежности и по тому духу товарищества, который сопутствовал нам в начале войны, когда я пересекал Прут. Никогда в дальнейшем я не испытывал уверенности в столь полном единении с солдатами, которыми командовал.

С самого начала я задумал создать сильный кадровый резерв, но в осуществлении этой вполне разумной меры столкнулся с некоторыми трудностями. Офицеры и унтер-офицеры, которых я определял в кадровый резерв, чувствовали себя чуть ли не разжалованными, и организовать этот самый резерв было делом крайне трудным. Вскоре после начала кампании я устроил в тылу школу младших командиров, которая постепенно достигла численности роты; она следовала за полком. Данное новшество оказалось удачным. Вплоть до взятия Севастополя полк не страдал от нехватки компетентных командиров отделений и взводов. Солдаты и унтер-офицеры, нуждавшиеся в отдыхе, могли, благодаря этой системе, меняться, при этом оставаясь рядом с полком; так удавалось справляться с усталостью бойцов. Я был прав, когда не закрыл данный центр подготовки даже в кризисной ситуации. Когда потери увеличились и, вследствие этого, возросли заботы и ответственность младших командиров, я еще больше развил свой проект. В каждом отделении выбирались двое лучших солдат, передававшиеся безупречным офицерам, которые готовили их к исполнению командирских обязанностей. В случае гибели командира отделения они могли немедленно заменить его. Мы всегда старались следить за тем, чтобы боевой дух и привычка к пребыванию в боевой обстановке не пострадали. Учебный центр должен был постоянно поддерживать связь с боевыми подразделениями. Для этого полк обзавелся своей собственной группой грузовиков, поскольку учебный центр не должен был терять время на совершение маршей, а следовать за полком и иметь с ним постоянную и быструю связь.