Солдат великой войны - стр. 26

Он посмотрел на Николо, который, лежа на боку, ухом на каменном бортике фонтана, и доверху закатав рукав рубашки, шарил рукой по дну, пытаясь достать лежащую там монету.

– Думаешь, оно того стоит? – спросил Алессандро.

Николо промолчал, решив, что лучшим ответом станет поднятая в воздух, поблескивающая от воды монета в сто лир.

Нащупав монету, он с облегченным вздохом выпрямился, достал из кармана коробок спичек, зажег одну левой сухой рукой.

– Что это? – спросил он Алессандро, который видел в мерцающем свете спички, что рука юноши стала более бледной от пребывания в холодной воде.

– Дай посмотреть.

Николо зажег еще одну спичку.

– Монета греческая, – сообщил ему Алессандро.

– И сколько она стоит? – напряженно спросил Николо. Как и многие люди, нашедшие иностранную монету, он подозревал, что она очень и очень ценная.

– Примерно лиру, может, и меньше, – ответил Алессандро.

– Лиру? Одну?

Алессандро утвердительно кивнул, прежде чем спичка погасла.

– Как это может быть?

– А ты чего ожидал? Думаешь, люди разбрасываются золотом? Из фонтана выгодно вытаскивать деньги, когда дно усыпано монетами. Я и сам это делал.

– Но вы ведь были богаты?

– И что с того? Я был еще маленьким. Мы добывали деньги на мороженое, залезая в фонтаны.

– Разве отец не давал вам денег?

– Не на мороженое.

– Почему?

– Он знал, что я добываю деньги на мороженое из фонтанов.

– Какой он был умный.

– Его ум проявлялся не в этом. Сколько тебе лет, Николо? Выглядишь ты на восемнадцать.

– Семнадцать.

– Николо, в девятьсот восьмом, более пятидесяти лет назад, я только-только начал учиться в университете. Однажды проходил мимо фонтана и увидел, что дно усыпано серебряными монетками. Я знал, что поступаю неправильно, но снял пиджак, закатал рукав и начал доставать монеты со дна. Почему неправильно, сказать не мог, но это имело какое-то отношение к достоинству. Потом появился полицейский и намекнул, очень настоятельно, как они умеют намекать, что мне следует бросить монеты обратно в воду. Сказал, что для такого, как я, подобные поступки недостойны, что монеты я должен оставить детям. К достоинству это никакого отношения не имело. Защитить собственное достоинство невозможно. Оно или есть, или его нет. Речь, вероятно, следовало вести о справедливости. И осознав, что все дело в справедливости, о достоинстве я больше не тревожился. Понимаешь, о чем я?

– Но монета греческая, синьор, – запротестовал Николо.

– Разве она не порадовала бы маленького мальчика? – спросил старик.

Николо согнул руку, чтобы бросить монету на середину фонтана.