Солдат великой войны - стр. 28
– Папой? Они никогда не выберут папой такого молодого, как я.
Алессандро обреченно вздохнул.
– Ты еще достаточно молод, чтобы стать папой.
– Для этого я сначала должен стать священником?
– Я думаю, это самое малое, да.
– У меня нет желания становиться папой.
– Я и не предлагаю тебе стать папой, дурачина! Я просто говорю, что ты еще достаточно молод, чтобы попытаться.
– Зачем мне это надо?
– Сейчас тебе кажется, что не надо, но твоя юность – магический инструмент, с помощью которого ты можешь достичь всего.
– Каждые две секунды вы говорите, что я дурак. Почему?
– Потому что каждые две секунды ты его напоминаешь. Ты попусту тратишь то, что у тебя есть.
– Вы говорите, как наш тренер по футболу, и мы проигрываем всем. Мы всегда проигрываем «Оливетти». Мы проигрываем даже профсоюзу музыкантов. Команда «Авиационных заводов Италии», производителя самолетов, проигрывает лысым парням, пиликающим на скрипочках.
– Я не хочу идти до самого Сант-Анджело с… с человеком, который обрекает себя на поражение еще до начала игры, – отчеканил Алессандро. – Я хочу сказать тебе кое-что. Не знаю, поймешь ты или нет, но я хочу, чтобы ты запомнил мои слова и время от времени повторял их, пока в один прекрасный день наконец-то не поймешь.
– Запоминать много?
– Нет.
– Давайте.
– Николо, – начал Алессандро.
– Николо, – повторил Николо.
– Суть жизни – не доходы.
– Суть жизни не доходы.
– И не роскошь.
– И не роскошь.
– Суть жизни – это движение.
– Движение.
– Цвет.
– Цвет.
– Любовь.
– Любовь.
– И самое главное…
– И самое главное…
– Если ты действительно хочешь наслаждаться жизнью, ты должен упорно работать и смиренно осознавать свои заблуждения насчет собственного величия.
– Но у меня их и нет.
– Начни ими обзаводиться.
Николо решительно покачал головой.
– Я понимаю, синьор. Я понимаю, что вы говорите. Да. Мне кажется, понимаю.
Алессандро что-то буркнул.
Оба молчали, пока Алессандро выкладывал еду: прошутто, сухофрукты, шоколад, а потом они с Николо принялись за еду, время от времени наклоняясь к фонтану, чтобы зачерпнуть холодной, до ломоты зубов, воды.
– Ты ешь, как животное, – указал, констатируя факт, Алессандро. Николо на мгновение застыл, вновь шокированный, с набитым прошутто ртом. Не мог ответить и подозревал, что старик нарочно выбрал такой момент для замечания. Так что ему пришлось слушать с чуть раздутыми, как у белки, щеками. – Ты не должен бубнить, когда ешь – хотя животные этого и не делают, – потому что это подразумевает некоторую степень врожденного слабоумия. Никто не собирается отнимать у тебя еду, поэтому ты можешь резать ее на куски или разламывать, прежде чем класть в рот. Не дыши так яростно: можно подумать, что ты сейчас взорвешься. И незачем так громко чавкать, когда жуешь. В кафе на виа Венето полно людей, которые следуют перечисленным мною правилам. Поверь, хорошо одетые женщины не удостоят взглядом человека, который ест, как шакал в Серенгети. И еще, когда ешь, глаза не должны бегать из стороны в сторону. Это уже половина дела.