Соль на моих губах - стр. 8
Алла смотрит на меня.
– Что случилось ещё?
– С бабушкой беда. Маришка плачет. Мне домой надо. Давай завтра передам. Не расстроишься?
– Забей на конспект, побежали скорее. Бабушка важнее какой-то учебы.
Алла резко встаёт, и мы быстро идём к главным воротам института. Но не успеваем понять, что на лавочке забыли пакет с одеждой.
– Эй, это ваше? – в спину летит недовольное женское фырканье.
Мы как по команде оборачиваемся, сразу понимая что это обращение к нам.
К лавочке, где мы только что сидели, подошла большая компания мажорных студентов. Это третий курс, я узнаю многих ребят. Это с ними проходила лекция у Олега Валентиновича. Среди них Миронова, которая не смогла ответить на вопросы, и Семён.
– Ой, пакет забыли, это же надо так опростоволоситься.
– Дашка, эх ты – вареники с картошкой, – шипит Алла на ухо.
– Эй вы! Забираете это. Даже не сесть. Это наше место, не знали? Что у вас там? Книги? – смеётся высокая брюнетка.
У нее темные волосы, заплетённые в высокий гладкий хвост. Одета она в кожаные леггинсы, свободную белую толстовку. Стоит признать она очень круто выглядит.
К ней подходят ее друзья.
– В чем дело, Ань? – спрашивает один из парней, подойдя ближе к нашему огромному пакету. Он бритоголовый и выглядит сурово.
– Да вот загородили нашу лавочку. Понаехали из деревни, – писклявым недовольным тоном говорит она и показывает ярко накрашенным пальчиком на нас.
– Этот?
Лысый наглец хватает наш пакет и дёргает за ручки. Тот на мой ужас рвется и половина вещей валится на асфальт. Среди них – голубая блузка на серебристых пуговицах, потертые джинсы, брюки и даже теплые плотные колготки коричневого цвета. Весь мой гардероб теперь красуется на земле как бельмо на глазу. Миронова с подругами смеётся, и та брюнетка вместе с ними.
Я нервно прочищаю горло.
– Это что за шмотье? Эй, Ницше, это твое? – спрашивает брюнетка сквозь противный смех.
Ницше? Боже, как стыдно. Они мне и прозвище успели придумать. Кошмар.
– Алла, что делать? Я к ним не пойду, – шепотом говорю подруге, хватая ее за рукав куртки.
– А как же вещи? – так же шепотом отвечает.
Народ начал с любопытством заглядываться на вещи. Семён, заметив шумиху, обращает внимание на вещи, а потом и на нас с Аллой.
– Эй, Ницше, твой секонд-хенд? – Семён подходит к одежде и касается носком тяжёлого ботинка голубенькой кофточки.
Все заливаются смехом. А я горю как звезда Бетельгейзе. Самая яркая в созвездии Ориона. Мне так жаль блузку и себя в придачу. Слезы обиды готовы вырваться из глаз. Да как он смеет?
– Твою же ты ёжики, – ахает Алла, – подонок!