Соль на моих губах - стр. 3
Нет, вы не подумайте, я не следила за ним и не собирала на него досье. Просто, когда про него говорит каждая первая девушка в институте, информацию о его скандальной персоне невозможно игнорировать.
Я, прикрываясь копной пушистых волос, исподтишка смотрю на него. Он высокий, прическа – а-ля Эдвард Каллен, на шее есть татуировка, но не видно, какая именно. Глаза слишком серьезные и взрослые для парня такого возраста, и голос… Голос очень низкий. Как будто он только и делает, что курит целыми днями напролет. Наверное, я впервые так долго смотрю на него. Раньше если замечала его в стенах института, сильно не засматривалась. Просто потому, что он не моего поля ягода.
– Семён, проходи, хватит устраивать шоу! У нас важная тема, а ты снова опаздываешь, – отдёргивает его преподаватель.
– Сенкью, – отвечает он по-английски и, топая тяжёлыми ботинками, заходит в кабинет.
Я невольно слежу за ним до тех пор, пока он попадает в поле моего обзора. Парень поднимается выше чем мы, и я отвожу взгляд.
– Отлично! Итак, теперь все в сборе. Можно начать лекцию. Как я уже сказал, сегодня мы будем повторять тире изучать учения Ницше. Почему я сказал повторять? Потому что сейчас кто-нибудь из тридцать второй группы кратко расскажет нам об этом человеке. Кто он? Где родился? Кем был? Основные мысли этого философа и какие книги он написал. Хотя бы название одной.
Олег Валентинович проходится по кабинету и смотрел на студентов.
– Хорошо, что мы не с третьего курса, да? А то бы сейчас пришлось попотеть. Фиг вспомнишь, что изучали два года назад, – шепчет мне на ухо Алла.
– А я вот знаю, хоть и не с третьего курса. Читала про него немного. Он очень интересный, хоть и противоречивый.
– Кто? Ницше? Ой, Дашка. Вечно ты меня удивляешь. Круто! Молодец!
– Желает кто-нибудь выступить? Прибавлю один балл за смелость, – спрашивает профессор.
Все молчат. Наступает тишина. Никто из тридцать второй группы не хочет выступать.
– Тридцать вторая группа, обращаюсь к вам. Желает ли кто-нибудь выступить с кратким докладом по сегодняшней теме? Самойлов? Курочкина? Кубаш? Не хотите выйти? – повышает голос мужчина и берет со стола журнал.
Снова никого. Владельцы названных фамилий явно не горят желанием отвечать.
– Хорошо, пойдем по журналу. Выступит… Выступит… – затяжная пауза, сделанная специально, явно щекочет всем нервы. – Так, Миронова. Как раз закроешь тройку. Встаём отвечаем.
Справа от меня через пролет как раз и сидит та самая Миронова. Девушка медленно встаёт и растерянно смотрит на него. В нерешительности вертит ручку в руке.