Собственность Саида - стр. 23

Долгий диалог, снова ничего не понимаю, но тот самый, которого все называют Доган, встает с дивана, медленно подходит, отбирает у своего товарища кольцо, разглядывает, а потом, вытащив из кармана обыкновенный кнопочный телефон, подает его мне:

–Один звонок, и чтоб не болтала ничего лишнего. Иначе я скажу Саиду, что ты сама украла телефон, когда раздвигала перед нами ноги.

Пальцы трясутся, когда набираю номер Никиты, он наверняка волнуется, ждет и боится каждого звонка. Долгие гудки, а потом родной голос на фоне музыки и смеха:

–Кто бы ты ни был, таинственный незнакомец, с Новым годом тебя!

–Ник! Никита! Никита, милый, господи, как я рада тебя слышать.

–Кто это?

–Ник, это Дарина, это я.

По щекам текут слезы, меня трясет, я слышу своего любимого человека.

Мой муж не отвечает, лишь музыка становится тише, а рядом чей-то голос: «Ты куда, дорогой? Я буду скучать, давай быстрее».

–Никита? Ты слышишь? Это Дарина!

–Вы ошиблись, не звоните сюда больше.

Непонимание.

Шок.

В трубке тишина.

Глава 8

Было такое ощущение, что из меня выдернули позвоночник, тело обмякло, я лежала на кровати в комнате, в кромешной темноте, пустоте – и то же самое было у меня внутри.

Нет, это был не мой Никита, не мой парень, муж, любовник, друг. Он был для меня всем, другого не надо было. Мы вместе учились, отдыхали, дурачились, ссорились, мирились, строили планы на будущее, придумывали имена нашим детям и клички животным, которых заведем.

Он не мог так ответить. Не мог.

Это я ошиблась номером? Я должна больше не звонить?

Кричала в телефон, понимая, что он отключился, что не слушает, набирала снова и снова, пока один из турок не отобрал у меня его и с ругательством не дотащил до комнаты на втором этаже.

Со стороны я выглядела наверняка дико, но мне было плевать, что они обо мне подумают. Я ведь просто хотела услышать родной голос, знать, что меня ищут, что не бросили, что переживают, что я дорога и меня любят.

А оказывается, ничего этого нет.

Меня больше нет в их жизни.

С отцом все понятно, с мамой не очень. Но Никита? Как он мог?!

Как тогда бороться, если ты никому не нужен?

Слез нет, как и ни одной эмоции. Пустота и чернота.

Переворачиваюсь на спину, лежу на кровати, раскинув руки в стороны, начинает знобить. В груди все горит огнем, в горле болит, вот бы сейчас просто умереть, заснуть и не проснуться, баба Вера говорила, что это самая красивая смерть, без мук, но ее достойны лишь избранные.

Я не из их числа. А вот бабуля ушла красиво, как и мечтала.

Снова ложусь на бок, поджав ноги к груди, пытаюсь согреться, сознание плывет, я вижу лица гостей на свадьбе. Они все смеются, жирный блеск на лицах, пьяные взгляды, у женщин потекла тушь и размазалась помада.