Собор Парижской Богоматери (адаптированный пересказ) - стр. 17

Его спас неожиданный случай.

– Уберешься ты отсюда, цыганское отродье? – крикнул пронзительный голос из темного угла площади. – Прочь! Прочь!

Девушка вздрогнула и обернулась. Надтреснутый голос продолжал расточать по ее адресу проклятия.

– Затворница Роландовой башни! – загоготали в толпе. – Сейчас она задаст цыганке!

Гренгуар, воспользовавшись замешательством девушки, поспешно спрятался в толпе. Отсутствие денег вернуло его к реальности. Грустные размышления не давали поэту покоя. Плохо ложиться спать не поужинав. Еще печальнее, оставшись голодным, не знать, где переночевать. Именно в таком положении оказался Пьер Гренгуар.

Девушка подозвала козочку и стала собирать свои нехитрые пожитки. В этот момент послышался гул голосов. На площадь входила процессия шутовского папы. По дороге из Дворца правосудия она вобрала в себя изрядное число бродяг.

Впереди двигались цыгане. Во главе их ехал верхом на осле цыганский герцог в сопровождении своих пеших графов, за которыми беспорядочной толпой брели женщины в монистах, таща на спине грязных ревущих детей.

За цыганами двигались воры и калеки. В середине процессии две больших собаки везли сидевшего в тележке на корточках Клопена Труйльфу, короля парижских бродяг и воров. Его окружали скоморохи в отрепьях.

Самые знатные члены братства шутов несли на плечах носилки, на которых, облаченный в мантию, с посохом в руке, восседал Квазимодо, звонарь Собора Парижской Богоматери.

Безобразное и печальное лицо Квазимодо озаряла горделивая радость. Впервые в жизни горбун испытывал ощущение удовлетворенного самолюбия. Прежде он видел от людей только унижение, презрение и отвращение к своей особе. Теперь же, невзирая на глухоту, он, как истинный папа, смаковал приветствия толпы и чувствовал себя ее властелином. Подданные Квазимодо представляли собой сборище шутов, калек, воров и нищих, но все же это были подданные, а он их повелитель. Квазимодо принимал за чистую монету насмешливые рукоплескания и озорные знаки почтения. Источник радости бил в нем все сильнее, и чувство гордости все больше овладевало горбуном.

К удивлению и ужасу толпы, в тот момент, когда упоенного величием Квазимодо торжественно проносили мимо дома с колоннами, какой-то человек бросился наперерез процессии. Резким движением он вырвал у горбуна из рук деревянный позолоченный посох. Это оказался незнакомец с облысевшим лбом. Гренгуар, который не успел раньше рассмотреть его, теперь удивленно присвистнул.

– Да ведь это мой учитель герметики, отец Клод Фролло, архидьякон Собора Богоматери!