Соблазнитель - стр. 43

– Над кем будем работать? – спросил я, наполненный радостным возбуждением.

– Для начала предлагаю Моравиа[29].

– Шекспир, – шепнул я, дрожа от волнения. – Сервантес, Достоевский. Мне хотелось бы низвергать самые великие святыни.

– Странно, – пробормотал Иорг, – вы вчера еще были готовы гладить почтенные кресла, просиженные благородными задницами, а сегодня готовы надругаться над святынями. Однако сегодня мы немного посмеемся над Моравиа. Тут будет присутствовать любимая вами извращенность, поскольку Моравиа заявляет о своих претензиях на то, что он знает женщин и разбирается в любовных делах. Если операция будет болезненной, кричите. У меня где-то здесь в столе есть ампула долантина.

– Это излишне, режьте без наркоза.

– Отлично. Итак, я беру в руки «Равнодушных» и «Римлянку». Позавчера мы рассуждали о том, насколько вреден миф об идеальной любви, любви несостоявшейся, любви, известной всем как платоническая. Мы выдвинули гипотезу, что такая любовь встречается в произведениях художественной литературы, однако на самом деле она, похоже, является результатом состояний, назовем их изящно нервными, у лиц психически неуравновешенных и в качестве таковой, пожалуй, не может быть предложена молодым людям и взрослым в качестве образца для подражания. Это требуют принципы педагогической профилактики. Больных следует лечить, а не заражать болезнью здоровых людей. В крайнем случае, если мы хотим выработать у них иммунитет, но только в маленьких, очень маленьких дозах, строго по предписанию врача. Мы также обсудили проблему, называемую «Amor infelix», которая родилась в богатом писательском воображении. Медицина не знает ничего подобного. Если же какой-то писатель утверждает, что можно влюбиться до безумия, то пусть, черт возьми, сам лечит больного, а не сваливает эту работу на нас, врачей. Некоторые из них заявляют, что мы любого человека делаем сумасшедшим, но в действительности, если с кем-то плохо в его семье, то он звонит и вежливо спрашивает, нет ли у нас случайно свободной койки, а с местами в больнице, как вы знаете, всегда проблемы. А теперь давайте займемся другим мифом, который мы назовем «мифом первой брачной ночи». Сколько же молодых девушек мечтает о мгновении, когда, наконец, исполнится их предназначение, они окажутся в постели со своим возлюбленным и смогут вгрызаться зубами в свое счастье, как в буханку хлеба. Иногда они годами ждут этой минуты, отвергая тысячи соблазнов, ибо с нетерпением ожидаемая ночь с любимым мужчиной должна их с лихвой вознаградить за все лишения и страдания. Не будем ханжами, друг мой. Я вовсе не имею в виду только брачную ночь, речь идет о той великой долгожданной минуте с любимым человеком. Об акте свершения, к которому с таким пиететом и совершенством готовит молодых людей общественная литература, представляя его как момент самой большой радости, страсти и счастья. Можно сослаться на великие имена, мы же удовлетворимся Моравиа, поскольку он как раз оказался под рукой. В «Римлянке» он описывает, как Адриана во время первого полового акта отдается с яростной страстностью, целует Джино, кусает его, обнимает, словно хотела бы его задушить – и удовлетворяет свою страсть. В «Равнодушных» Лео заснул измученный и пораженный распутством Карлы, которую он лишил невинности. Я вас, дружище, спрашивал, имели ли вы когда-нибудь связь с девственницей. У меня, мерзкого сатира, такие случаи бывали. Впрочем, я как врач – который изучал анатомию и имел дело с многочисленными случаями – знаю, чем является акт дефлорации. Знаю эти стоны, рыдания, отвращение, негодование и даже враждебность к человеку, который совершил дефлорацию. Мне известны случаи, когда девушка возненавидела парня, которого вчера так сильно любила. Оргазм у девицы так же редок, как комета на небе. Некоторые девушки, которые носили в сердце и мечтах литературный образ любви и первой ночи с любимым, встают с любовной постели иногда с глубокой психической травмой, остающейся до конца жизни. Она ждала минуты счастья, а у нее появилось чувство, что ее оскорбили. Возможно, и литература несет в какой-то степени ответственность за появление психических калек, которых нам потом приходится лечить. Сколько же моих коллег по профессии жалуется, что процесс лечения пациента или пациентки им приходится начинать с того, чтобы выбивать им из головы навеянное литературой представление о любви. В литературе принято, что счастье в любви можно пережить только вдвоем, а бедному врачу приходится использовать групповую терапию. Литература говорит, что любовь к обожаемой женщине усиливает наслаждение и полноту счастья, а несчастный доктор вынужден советовать молодому импотенту, который слишком уж любит свою жену, чтобы он пошел к проститутке, поскольку у многих людей более сильные эмоции вызывают связи, основанные на негативных, а не на позитивных чувствах. Я не хотел бы, друг мой, в вас оскорблять писателя, но с каждым годом углубляется пропасть между личным опытом писателя и его литературной практикой. Ваша «Розамунда» как раз может служить таким примером. Разве вы не описали там первую ночь с девушкой как нечто чудесное, дающее удовлетворение, страстное? Там нет ни страха, ни боли, ни кровотечения. И это сделали вы, врач по образованию.