Собибор. Взгляд по обе стороны колючей проволоки - стр. 53

Шамаи Дэвидсон был главным израильским терапевтом, который изучал механизмы выживания в концлагере[115]. Он умер в 1992 г., и его работа, отредактированная после его смерти Израэлем Чарни, – это наиболее подробное исследование того, как узники немцев вообще могли выжить. А.А. Печерский и другие русские военнопленные идеально вписываются в эту картину. Согласно Дэвидсону, сохранение человеческого сознания и чувства себя было краеугольным камнем. Это могло стимулироваться человеческим принципом взаимности.

Вот как он это описывал: «Связи между людьми, взаимность и готовность делиться были важным источником силы для адаптации и выживания многих жертв. Помимо ограниченной возможности голодающих заключённых делить свои скудные пайки, взаимная поддержка – это то, что укрепляло их готовность продолжать бороться за жизнь»[116].

Мало систематичных исследований проводилось о социальных связях в концлагерях, но Дэвидсон заметил, что связи между людьми играли ключевую роль. Как мы видели, такие связи были у Печерского с его товарищами по плену из Минска. Он знал, что когда-нибудь война закончится, и понимал, что должен оставаться с друзьями. Русские были группой, они помогали друг другу, и уважение к офицеру было частью группового взаимодействия. Дэвидсон также сделал вывод, что такие группы часто имели общую политическую или религиозную ориентацию[117].

Во время подготовки восстания связи между русскими военнопленными укрепились, так как секретность была залогом успеха. На поздних стадиях подготовки другие узники помогали прятать Печерского и заботились о том, чтобы он получал работу полегче и мог быть более-менее незаметным для немцев. Эти меры дали ему пространство для детального планирования. Он полагался на нескольких верных русских друзей и других, включая Фельдхендлера, которого убедил, что сражение – единственный выход. Одиночные попытки побега провалились, и, как русский солдат, А.А. Печерский хотел сразиться с врагом. Он был поражён, что мятеж до сих пор никто не организовал.

Более того, русские образовали тесный круг, они резко негативно относились фашизму, имели общий язык, шутки и чувство гордости. Они бросали вызов спокойствию немцев, как рассказал А.А. Печерский в воспоминаниях: «10 октября: я увидел офицера СС с рукой в гипсе. Мне сказали, это Грейшут вернулся из своего отпуска. Он был ранен в русском авианалёте[118]. Цибульский предложил: если Френцель прикажет спеть, мы поприветствуем Грейшута песней летчиков и споём громко. Отлично, мы споём громко сегодня! Так и вышло. Обершарфюрер Френцель пересчитал нас быстро и скомандовал отход. Русские должны были петь. Цибульский подмигнул нам и мы запели: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…». И когда мы проходили ворота, мы маршировали и пели: «Всё выше, и выше, и выше стремим мы полёт наших птиц…» Наш Авиамарш оскорбил Грейшута до глубины души. Возбуждённый, с красными глазами он подбежал к нам и начал возмущаться. Мы поклонились, чтобы избежать избиения, но не прекратили петь. 28 сентября, через неделю после того, как я прибыл в лагерь, я знал всё про ад Собибора. Я знал точные места, занимаемые персоналом, охраной и арсеналом»