Собибор. Взгляд по обе стороны колючей проволоки - стр. 13

В 1933 г. смысл концентрационных лагерей и превентивных арестов заключался в массовом устрашении оппозиции и любых несогласных. Причем в некоторых случаях известных заключенных могли освободить под давлением общественности, а похороны погибших иногда превращались в стихийные антинацистские митинги. Под конец года бо́льшая часть заключенных была отпущена, широкая амнистия была осуществлена и в августе 1934 г. ввиду референдума, на котором Гитлер получил народное согласие на объединение постов рейхспрезидента и канцлера. Население лагерей на тот момент исчислялась сотнями. Далеко не все в руководстве страны относились к ним положительно, в частности рейхсминистр внутренних дел Фрик выступал за освобождение заключенных. Однако Г. Гиммлеру удалось доказать политическую эффективность именно этого метода управления. Конечную точку в споре поставил Гитлер уже в феврале 1935 г. В 1936 г. появился Заксенхаузен, в 1937 г. – Бухенвальд, в 1938 г. Флоссенбюрг и Маутхаузен, в 1939 г. – Равенсбрюк.

Если изначально концлагеря использовались преимущественно для давление на политическую оппозицию, то в дальнейшем их функции расширились. В частности, туда стали бросать преступников и различные «асоциальные» элементы (бездомных, попрошаек, проституток и пр.). Так, например, Закон о рецидивистах от 24 ноября 1933 г. позволял заключать в лагеря на неопределенный срок. К 1939 г. было вынесено порядка 10 тыс. приговоров, причем в основном за мелкие имущественные правонарушения[17]. Впрочем, в дальнейшем не нужны были и судебные решения: в марте 1937 г. главное управление криминальной полиции распорядилось арестовать всех подозреваемых в том, что они представляют опасность для общества. В июне 1938 г. была проведена общенациональная акция, в ходе которой около 10 тыс. асоциальных элементов оказались брошены в концлагеря[18].

Тем самым были не просто извращены и нарушены принципы законности и презумпция невиновности. Важно то, что сами эти меры особо не скрывались от общества и находили поддержку. Нацисты ставили себе в заслугу обеспечение низкого уровня преступности и избавление от тех, кого можно назвать тунеядцами, не работающими на благо рейха. Концлагеря в предвоенное время мыслились своеобразными фабриками по трудовому перевоспитанию (недаром Маутхаузен был построен возле каменоломен). Те, кто представлял опасность, теперь должны трудиться на общее благо. Тем самым в построении «идеальной Германии» и нацисты, и те, кто их поддерживали, перешли важную черту. Был создан разветвленный механизм по изоляции и очищению общества от тех, кого отдельные чиновники, полицейские или эсэсовцы признали нежелательными и опасными. Размытость критериев фактически привела к тому, что каждый мог оказаться в застенках Бухенвальда. Следующий логический шаг – уничтожение. И впервые он был сделан именно по отношению к самим (этническим) немцам, а именно: в рамках программы эвтаназии в 1939–1941 гг. порядка 250 тыс. душевнобольных с врожденными физическими отклонениями оказались умерщвлены.