Собака Раппопорта. Больничный детектив - стр. 48
Хомский вынул из-за пазухи шприц и склянку с новокаином. Он стащил их из процедурного кабинета, когда сестру позвали к телефону и Хомский стоял там в приспущенных портках, ожидая укола. «Даже витамины – и те у нас через жопу», – шутили неблагодарные больные.
– Уколоть меня сможете?
Братья, стараясь не выказывать беспокойства, шмыгнули носами.
– И не просто уколоть, – Хомский постучал себя по черепу. – Вот сюда…
– В мозг? – ужаснулись братья.
Тот улыбнулся про себя молодой дури. Когда-то сам таким был.
– Пока нет. Под кожу… Мне нужно, чтобы было похоже на шишку. Вздутие хочу…
– Больно сделаем, – предупредили братья.
– Один уколет, а другой потом подует. Напустит в смысле.
– А вдруг кто войдет? – спросил один из братьев, и второй согласно закивал.
Хомский оскалил поганые зубы, отошел и придвинул к двери тумбочку. Она, конечно, не спасла бы от Марты Марковны, но Свету или Лену пока еще могла задержать.
– Давайте по-быстрому, – приказал он неожиданно жестко. Он сам насосал шприц, протер башку остатками одеколона, который был выставлен напоказ, стоял на раковине: дескать, не такие мы здесь алкаши – вот у нас даже осталось.
Тот Гаврилов, кому было сподручнее, принялся ковыряться в подставленной голове.
Череп у Хомского был бугристый, с ямами и шрамами – помимо основной впадины.
– Да ты под шкуру забирай, – раздраженно пробубнил Хомский, глядя под себя. – Что ты в кость колешь, как копьем!
Дело оказалось не таким сложным, как думалось. Братья могли гордиться собой. Хомский выбросил шприц и флакон в форточку.
– Зачем это тебе? В смысле – подзадержаться? Неужто дома так плохо?
– Надо разобраться кое с кем… Вернусь – потолкуем.
Хомский пошел в туалет, прихватив целлофановый пакет. Укрывшись за фанерной стенкой – там, где совсем недавно восседал покойник, он расправил этот пакет над унитазом, сунул два пальца в рот и вытаращил глаза. Рвота давалась ему с трудом, благо Хомский давно привык ко всем пищевым продуктам и непищевым жидкостям. Наконец, у него получилось. Пшенная каша шлепнулась в пакет, сопровождаемая длинными тягучими нитями. Хомский поднял с колен, протер слезящиеся глаза, вытер губы. Принюхался: переработанным спиртом не пахло. Накануне, готовясь к задуманному, он специально выдерживал пост и почти не прикасался к овсянке.
Воровато озираясь, он положил теплый пакет за пазуху. Пощупал шишку, которая, содержа в себе новокаин, нисколько не болела. Вышел в коридор и подпрыгивающей походкой прошел на лестницу. Там никого не было, и Хомский присел на корточки. Достал пакет, вывалил содержимое себе под ноги, пустую тару проворно затолкал в урну, потеснив гору окурков. Лег рядом и начал стонать.