Собака Раппопорта. Больничный детектив - стр. 38
– Кемарил… прямо в ботинках лег, торчали. Я еще одеяло поправил, прикрыл ботинки…
– Откуда вы знаете, о ком я говорю?
– То есть – как? – смешался казак.
– Откуда вы знаете, что я говорю о гражданине Кумаронове?
– Так все же говорят, что это его, – пробормотал воин. – А разве еще кого-то?
– И вы так хорошо знали его койку?
Казак виновато опустил глаза. Было понятно без слов, что да, знал хорошо. С позапрошлой ночи.
Следователь постукивал авторучкой по столу.
– Кто отсутствовал в палате?
Охранник неожиданно перекрестился:
– Все, все были! Я пересчитал… Храп стоял, да свист…
20
Лена отлучилась на пищеблок, и ее допрос отложили. У двери в девятнадцатую палату следователь задержался и скосил глаза на бабулю, чем-то уже недовольную с утра пораньше. Его сопровождал Васильев, изображавший максимальную предупредительность.
– Давно она здесь? – осведомился следователь.
– Порядочно, – кивнул Васильев.
Тот склонился над бабулей:
– Гражданочка! Здравствуйте! Вы слышите меня, гражданочка?
– Ы-ы-ы! – отозвалась бабушка с нескрываемой злобой и потянула на себя тонкое вонючее одеяло.
– Гм, – недовольно сказал на это следователь.
– Пользы не будет, – заметил Севастьян Алексеевич. – Зря потеряете время.
Неприятный гость ответил протяжным вздохом, выпрямился и толкнул дверь.
– Всем очистить палату, – приказал заведующий. – Побыстрее! Кроме Гавриловых.
Тела на койках зашевелились. Из-под простыни выглянул мутный и раздраженный глаз Лапина. Каштанов, охая, стал сползать с койки задом. Хотел встать на ноги и сразу повалился навзничь.
– Они все ходячие? – осведомился следователь.
– Когда как… Приспичит, так побегут бегом, – вырвалось у Васильева.
Из всей палаты наибольшую подвижность сохранял Хомский. Подобострастно суетясь, он сгреб какую-то дрянь и боком протиснулся в дверь, стараясь не задеть следователя. Тот смерил его знающим взглядом, имея длительный опыт общения с подобными лицами вне больничных стен.
– Далеко не уходите, – Васильев сделал Хомскому страшное лицо. Хомский прижал к груди руки с полотенцем, которое тоже куда-то нес, и проникновенно закивал.
Братья Гавриловы выглядели еще хуже, чем накануне. Воздух в палате стоял такой, что следователь на миг прикрыл глаза, заподозрив, что очутился в родной атмосфере милицейского обезьянника. Братьям было явно противопоказано столь длительное и неподвижное пребывание вдвоем; они и без того мало чем отличались друг от друга, а здесь, пока они лежали на койках, между ними начала костенеть незримая связь повышенной прочности, астральный тяж.
Не без труда установив личность каждого, следователь приступил к дознанию. Он присел на табуретку и едва не наподдал переполненное судно, в котором плавали горелые спички.