Размер шрифта
-
+
Со всеми наедине: Стихотворения. Из дневника. Записи разных лет. Альмар - стр. 27
Беру отпуск
от ожидания последнего будущего,
главной свадьбы моей жизни —
когда Смертушка выйдет за меня замуж.
Беру отпуск
от новых попыток-пыток
доводить до сведения,
ставить в известность
о том, что все знают:
уже многие годы
запах гибели
дует нам в ноздри,
назревает слепая беда:
история оружия
завершила полный кругооборот:
от возможности убить одного человека
до возможности убить всех людей.
И что же? Народы празднуют
торжество смертоносности!
Пляшут, хвастаются, кричат «ура»!
Здесь, в Москве,
сегодня и надолго,
может быть, навсегда,
достигнут полный предел нелепости:
люди хотят того,
чего не хотят.
Беру отпуск
от стремления понять,
искать причины, обрести надежду —
зачем? для кого?
«Из всего, что Ты даровал нам, Господи…»
Из всего, что Ты даровал нам, Господи,
только вопросы не умирают,
из века в век обращаем к Тебе
одни и те же, одни и те же вопрошания.
Почему? За что? Доколе?
Потеряв надежду услышать ответ,
мы научились радоваться
отточенному трепету вопросов —
Ты вырастил великих мастеров
этого жанра.
«Сколько ушло поколений…»
Сколько ушло поколений,
уверенных в своей правоте,
печально мы смотрим им вслед:
как они ошибались!
Время – щадящее зеркало —
показывает, кто мы такие,
когда нас уже нет на свете…
«Там, в темноте, в темноте…»
Там, в темноте, в темноте
стану неразличим,
как вода в воде.
Юрию Погребничко
Начну старомодно:
сердце у него в груди
благоухает, как роза,
он дарит ее каждому зрителю,
когда тот выходит из его театра.
Он ставит спектакли о том,
что всё в нашей жизни повторяется, повторяется,
но каждый раз чуточку прибавляется
к тому, что было,
или чуточку отнимается
от того, что было.
Он любит эти чуточки —
чуть-чуть больше, чуть-чуть меньше,
от этого мир может перевернуться
или, покачнувшись, сохранить устойчивость.
Он владеет подлинно русским воображением —
знает, что счастье в России
придумывают, а не строят,
русское воображение,
как, может быть, нигде в мире,
воспринимается не как фантазия,
а как то, что есть:
с воображаемым считаются как с реальностью,
а иначе вообще не с чем было бы считаться.
Когда Юра Погребничко
(какая прелестная фамилия!)
смотрит на вас,
он делает это, чтобы увидеть именно вас,
а не для того, чтобы увидеть, как вы
смотрите на него.
Когда он упирается в черту,
через которую переступить нельзя,
черта от него сама отскакивает.
Когда он оказывается в компании,
где беспардонных лгунов больше десяти процентов,
он тихо линяет.
У него маленький-маленький театр,
бóльшая часть которого несколько лет назад сгорела,
теперь у него крошечный театр – живая клеточка
в огромном, в значительной мере мертвом
мировом театре.
Страница 27