Размер шрифта
-
+
Со всеми наедине: Стихотворения. Из дневника. Записи разных лет. Альмар - стр. 29
и для тех, кто его творит,
и для тех, кто его терпит.
«Мама приснилась…»
Мама приснилась,
сказала: «а я тебе здесь братика родила
вместо погибшего в сорок втором Шаюни»,
сказала: «так что не бойся там умереть,
тебя ждет здесь брат»,
сказала: «он растет, как я захочу —
то быстрей, то медленней,
когда бы ты ни прилетел к нам,
ему будет ровно двадцать,
ты будешь старый, он – молодой»,
сказала: «я ему о тебе рассказываю все, что помню;
нарисовала твое лицо на ладони его правой руки,
чтобы ангелы, с которыми он здоровается по утрам,
почувствовали, какой ты у меня красивый»,
сказала: «не тяни, прилетай, вся семья будет в сборе,
одного тебя не хватает».
«Я опоздал…»
Я опоздал,
опоздал навсегда,
как Россия.
Опоздавшие навсегда,
от невероятной свободы после полного отчаяния
способны сотворить
как великое добро, так и великое зло —
с равным успехом.
«Жуткий сон…»
Жуткий сон:
будто повесили Сталина,
и веревку, на которой он был повешен,
разрезали на миллионы кусочков
и раздали каждому жителю России
по кусочечку.
И каждый
из своего кусочка веревки
сварил себе суп,
и все хлебали
из солдатских котелков этот суп,
и все были счастливы.
«Иди, не бойся страха…»
Иди, не бойся страха,
В России неизбывен страх,
здесь надо овладеть искусством,
не сокрушая страх в груди,
проявлять отчаянную смелость,
здесь мужество и страх родные братья,
всё несовместное здесь совместимо.
«Чтобы договориться…»
Чтобы договориться
не уничтожать друг друга,
надо сначала
о многом, многом, многом другом
договориться,
но этого много, много,
так много,
что у всех, кто за это берется,
руки опускаются.
«Тонкая политика для грубых целей…»
Тонкая политика для грубых целей —
какое упорство притворства!
Нынче в России искусство политики
значительно превосходит искусство искусства,
народ-зритель околдован, ликует,
целует следы на снегу от сапог властителей,
готов на все ради ничего.
«Между всем и ничем…»
Между всем и ничем,
между первым и последним,
между краями, между серединами,
между обломками неизвестно чего,
неизвестно откуда взявшимися
и цельно-целым мирозданием
обнаруживаются связи/бессвязности,
пригодные для поэзии.
Из ничего, из нуля,
как из горящего круга в цирке,
строчки выскакивают,
занимая свое незаменимое место
в растущем стихотворении —
с какого слова ни начни,
какую строчку первой ни поставь,
душа находит продолженье.
«Яблоко, здравствуй!..»
Яблоко, здравствуй!
Здравствуй старый друг,
главный моей жизни фрукт
в нашем скромном саду, в Дондюшанах,
где имелось всего шесть деревьев,
не считая акаций, яблонь было две,
на одной росли зеленные антоновки,
на другой – красные щечки, райские яблочки.
Страница 29