Со смертью от Дун… - стр. 2
– Она так и не вернулась, – сказал он. – Голос его осип, как от простуды; но, скорее всего, это было от страха.
– Давайте выпьем чаю, – сказал Барден. – Выпьем чаю и обсудим ситуацию.
– Я все прикидываю, что могло с нею случиться. Вокруг сплошные пустоши. Понятно, здесь же не город…
– Это все из-за ваших книг, – сказал Барден. – Это вредное чтиво. – Он снова посмотрел на блестящие обложки. На корешке одной книги на кроваво-красном фоне были изображены пистолеты и ножи. – Неспециалисту такого читать не стоит… Я могу воспользоваться вашим телефоном?
– Он в гостиной.
– Позвоню в участок. Может, есть какие-нибудь известия из больниц.
Гостиная казалась нежилой. С некоторым смятением инспектор отметил ее отполированное убожество. Он не увидел пока ни одного предмета обстановки, которому не стукнуло бы полвека. Барден бывал во всяких домах и старинную мебель узнавал с первого взгляда. Но эту мебель никто не назвал бы антикварной и не купил бы ради красоты. Она была просто старой. «Достаточно старой, чтобы стоить недорого, – подумал Барден, – и в то же время достаточно новой, чтобы быть дешевой». Засвистел чайник, и он услышал, как Парсонс хлопочет с чашками на кухне. Послышался звук посуды, бьющейся о старый бетонный пол. Он снова подумал, что с ума можно сойти в этих комнатах с высокими потолками, среди непонятных скрипов на лестнице и в чулане, да еще читая книги, полные ядами, кровью и смертью.
– Я заявил об исчезновении вашей жены, – сказал он Парсонсу. – В больницах ее нет.
Тот зажег свет в задней комнате, и Барден вошел следом за ним. С середины потолка светила слабая лампочка в бумажном абажуре. «Ватт шестьдесят», – подумал инспектор. Абажур направлял весь свет вниз, оставляя потолок с его лепниной в темноте. Углы затягивала еще более густая тень.
Парсонс поставил чашки на буфет – монументальное сооружение из красного дерева, больше похожее на фантастический деревянный дом, чем на предмет обстановки, со всеми своими ярусами, галереями и полочками. Барден уселся в кресло с деревянными подлокотниками и сиденьем, обтянутым коричневым вельветом. Линолеум холодил ноги сквозь толстые подошвы ботинок.
– У вас есть какие-нибудь мысли насчет того, куда могла уехать ваша жена?
– Я пытался думать об этом. Просто голову сломал. Ничего на ум не приходит.
– Друзья? Мать?
– Ее мать умерла. Друзьями здесь мы еще не обзавелись. Мы всего полгода как сюда переехали.
Барден помешал чай. На улице было душно и сыро. Но среди этих толстых стен и темноты казалось, что снаружи стоит вечная зима.