Сны Лилит - стр. 15

С другой стороны, могу ли я винить одну только жену в своей писательской несостоятельности? Пусть в моей жизни нет любви, о которой я мечтал, но разве я не должен тогда отдать своё сердце литературе?

А ещё я просто зол на неё сейчас, вот и думаю о нашем браке исключительно в мрачном свете. А она наверняка любит меня, как умеет. И считает, что для наших отношений всё делает правильно. Есть в ней спокойная уверенность, которой мне самому никогда не хватает. С этой уверенностью она кроит нашу общую жизнь и отчасти мою личную по своему вкусу и своим правилам. Ей даже в голову прийти не может, как я порой несчастлив. Вот и сейчас Люсе невдомёк, что я чувствую.

– Елена Анатольевна рассказала мне один случай. У пары не было детей пять лет. А потом она перестала принимать «Дюфастон» и перешла на «Утрожестан». И забеременела на «Утрожестане», представляешь? Ещё рекомендуют сократить частоту половых актов. Каждый день – это слишком много для качества спермы. Надо гораздо реже.

– Зачем ты выбросила корзину с его игрушками? – перебиваю я.

– Что?

– Зачем ты её выбросила? – я стараюсь говорить жёстко, но голос у меня почему-то дрожит.

– А… – она пожимает плечами, – да они всё равно уже старые, он ими не играет.

– Он ими не играет, потому что ты запрещаешь сюда приходить.

– Что за бред?! Совсем «ку-ку»?

– Никакой не бред, – я чувствую, что моя слабая атака захлёбывается. Чего я, собственно, хочу добиться?

– Ты их выбросила, потому что ты его не любишь, – говорю я тихо, глядя в стол, – у тебя злое сердце, вот что.

Люся поворачивает ко мне своё узкое, как лезвие ножа, лицо. Её глаза вспыхивают тёмным огнём, не предвещающим ничего хорошего.

– Это у тебя злое сердце, – говорит жена, – настолько злое, что ты даже не хочешь сейчас слушать важные вещи.

– Я слушаю тебя. Но зачем было выбрасывать? Теперь на помойке валяется то, чем ребёнок играл практически с рождения.

– А я тебе ещё раз говорю, что он ими больше не играет, и мы хранили дома хлам!

Гнев отпускает меня. Мне становится горько. Мне жаль себя и своей жизни. Разве может теперь что-то измениться к лучшему, если единственный, кто меня жалеет, это я сам? Странные слова: «жалость – плохое чувство». Я думаю, что это, наоборот, очень хорошее чувство. А в ком нет жалости, тот и не человек вовсе.

– Ладно, – я машу рукой, – что тут теперь говорить.

– А ты вообще не хочешь говорить о том, что у нас нет детей. Я одна бьюсь с этой проблемой. Ты даже к врачу пошёл только после долгих уговоров.

– Я делаю всё, что ты просишь.

– Потому что, похоже, это только моя беда, а ты пытаешься сделать вид, будто тебя это не касается.