Смотрите, как мы танцуем - стр. 20
Он поднял скальпель и приступил. Движения Аиши, работавшей напротив, были точны и уверенны, и профессор, подойдя к ней, что-то пробурчал себе под нос – по словам Давида, выразил восхищение. Давид спросил, делала ли она это раньше. И Аиша, обычно стеснявшаяся открыть рот, продолжая внимательно изучать опустевшие кровеносные сосуды, рассказала юноше, как у них на ферме праздновали Ид-аль-Кабир[12] и как она засовывала пальцы в аорту и сонную артерию барана.
Давид стал ее другом. Аише нравились его кудрявые волосы, густые брови и по-детски пухлые щеки, из-за которых он выглядел лет на шестнадцать-семнадцать. Давид принадлежал к еврейской общине Страсбурга, его отец работал преподавателем на факультете теологии. Позже Давид поведал Аише, что он потомок старинного рода эльзасских ученых. Ближе к вечеру они встречались в библиотеке и вместе занимались, на лекциях садились рядом. Зимой 1968 года он часто водил ее в кошерный ресторан, хозяйка которого обладала таким обширным задом, что едва протискивалась между столиками. Она по-матерински опекала молодых людей и настаивала, чтобы они доедали все до последнего кусочка, потому что учеба совсем их доконала. Она считала, что Аиша слишком худенькая, и каждый раз складывала в алюминиевый контейнер то, что девушка не смогла доесть, и заставляла забрать с собой. Бекеоффе[13], слоеные корзиночки с грибами, фаршированная рыба с рисом. Аише нравился этот ресторан, шумный зал, дым сигарет, в котором тонули лица гостей. А еще ей нравилось смотреть на Давида, поглощавшего еду с отменным аппетитом. В их дружбе не было ни намека на двусмысленность, ничего такого, что могло бы смутить. Аиша вообще считала себя дурнушкой и представить себе не могла, чтобы какой-нибудь молодой человек мог ею заинтересоваться. Кроме того, Аиша знала, что ее друг привязан к своей семье и религии, и его искренняя вера глубоко ее трогала. Она часто просила Давида рассказать об иудаизме, об обрядах и молитвах. И о том, какое место занимает Бог в его жизни. Она оказала ему особое доверие, поведав о своей любви к Деве Марии, о том, как раньше находила утешение, молясь в холодной часовне своей католической школы.
Той зимой Давид познакомил Аишу со своими лицейскими друзьями, с которыми встречался время от времени, студентами – философами, театроведами, экономистами. Аишу удивило, с какой сердечностью приняли ее эти молодые эльзасцы, как много вопросов они ей задавали, с каким восторгом слушали ее рассказы о детстве, проведенном на ферме. Иногда она немного смущалась оттого, что они так тепло с ней общаются, и у нее возникало ощущение, что она их обманывает, создавая ложное впечатление о себе. Они считали ее чуть ли не идеалом. Женщина из страны третьего мира, дочь крестьянина, арабка с курчавыми волосами и оливковой кожей, она сумела вырваться из своей социальной среды. Они часто спорили на политические темы. Спросили у нее, за кого она голосовала. Она ответила: