Смирись, девочка - стр. 24
Сдаюсь. Безмолвно подчиняюсь — а какие у меня ещё варианты? Кротко вздыхаю, опускаю взгляд, чувствуя, что и Кирилл отводит свой.
Странное ощущение — вроде я проиграла в безмолвном поединке взглядов, но побеждённой себя не чувствую. Мятеж как-то сам собой потух, естественно даже.
— Эта справится меньше, чем за сутки, — неожиданно слышу спокойный ответ на почти забытый мной вопрос. — Уже завтра твоё запястье будет как новенькое.
Молчу, мельком бросая взгляды на увлечённого обработкой моего запястья Кирилла. Его действия быстрые, умелые, но при этом движения мягкие, будто даже ласкающие. Кожу приятно обволакивает теплотой его прикосновений, а в груди от них теснеет так, что боюсь, что похититель на меня посмотрит. Будто увидеть что-то лишнее сможет.
Не могу его понять. По поведению не похож на мудака — но разве нормальный стал бы похищать меня? Да и вообще, так грязно вести бизнес?
Поджимаю губы, придя к окончательному выводу. Кирилл гораздо опаснее, чем законченные подлецы, потому что может быть и другим. А эта обманчивая мягкость способна сбить с толку настолько, что за ней и не заметишь, как тебя к пропасти ведут.
Но я не замечать не собираюсь. Ему не сбить меня с толку. Пусть думает, что смог, я подыграю. Но всё равно останусь начеку. Никакого доверия этому человеку, как бы мне иногда ни хотелось поддаться странной уверенности, что не обидит.
— Ну вот и всё, — сообщает Кирилл, и я только сейчас понимаю, что, оказывается, и мазь нанести успел, не только кожу обработать.
Более того, ещё легкой перевязкой зафиксировать. Ну надо же, а кожу даже и не жгло. Или не настолько, как в первый раз, вот я и не почувствовала даже.
Убираю руку ближе к себе, по-прежнему храня молчание. Не буду его благодарить. Даже не представляю при каких обстоятельствах вообще могу выжать из себя «спасибо» в адрес человека, который собирается растоптать моего папу, ну и меня попутно с ним. С какой бы вежливой обходительностью ни проделывал свои деяния Кирилл, их сути она не меняет.
И раз уж мне красноречиво дали понять, что спорить, огрызаться, драться и всё такое прочее мне нельзя, то вообще теперь не буду говорить.
— Теперь твоя очередь, — невозмутимо сообщает Кирилл, испытывая внимательным взглядом. — Посмотрим, как ты справляешься с ранами, — чуть снижает голос, уже одними только словами напоминая мне о том, в какой ситуации я их сказала ему.
Сглатываю, тут же потянувшись к аптечке. Стараюсь не реагировать на его почти неотрывный взгляд.
— Раны неглубокие, так что будет достаточно перекисью залить и перевязать на всякий случай, — снова нарушает молчание Кирилл.